Какое поразительное везение для копов! Они не только состряпали «сонное признание» – их любимое следовательское изобретение, но получили и еще одну подсадную утку – второе свое любимое оружие.

Холланд уклончиво отвечала на вопрос, почему она никому не рассказывала о «признании» Рона до весны 1987 года, то есть молчала более двух лет. Ее вообще не спросили, почему она почувствовала острую необходимость поведать Смиту и Роджерсу о «признании» Фонтено.

Стоя на свидетельском месте во время предварительных слушаний, она получила возможность изложить свои фантазии. За отсутствием в зале Рона она чувствовала полную свободу придумывать любые сказки. Например, красочно описала эпизод, в котором Рон якобы кричал своей матери в телефонную трубку: «Я убью тебя так же, как убил Дебби Картер!»

Единственный телефонный аппарат в тюрьме находился на стене в кабинете при входе. В тех редких случаях, когда заключенным дозволялось им воспользоваться, они были вынуждены, перегнувшись через стойку, с трудом дотягиваться до аппарата, и разговор всегда происходил в присутствии того, кто в этот момент работал в кабинете. Присутствие же другого заключенного было маловероятно, чтобы не сказать исключено.

Терри Холланд также доложила суду, будто Рон однажды позвонил в церковь, попросил кого-то, кто ему ответил, принести ему сигарет и пригрозил сжечь храм, если ему их не принесут.

Эту информацию также невозможно было проверить, но никто и не пытался расспросить Терри Холланд насчет местоположения телефона и того, как женщина-заключенная могла оказаться в такой близости от мужчины-заключенного.

Питерсон подсказывал ей каждый следующий шаг.

– Не слышали ли вы, чтобы он говорил что-нибудь о том, что он сделал с Дебби Картер?

– Да, он разговаривал об этом в камере сам с собой, – отвечала она. – Это случилось сразу после того, как привезли Томми Уорда и Карла Фонтено.

– Что именно он сказал по поводу того, как поступил с Дебби Картер?

– Он только сказал… Я не знаю, как это выразить. Он сказал, что она считала себя лучше, чем он, а он показал этой суке, что это не так.

– Еще что-нибудь?

– Сказал, что заставил ее переспать с ним, только он это по-другому выразил, я даже не помню, как именно. Он сказал, что запихнул ей бутылку колы, то есть кетчупа… в задницу, а ее трусы – в глотку и так преподал ей урок.

Билл Питерсон продолжал свои наводящие вопросы.

– Сказал ли он что-нибудь относительно того, пыталась ли Дебби каким-то образом избежать всего этого? – спросил он.

– Ага, он говорил, что старался поладить с ней, но она ни в какую не хотела, и что было бы гораздо лучше для нее, если бы она согласилась и уступила ему.

– И тогда ему не пришлось бы делать что? – в отчаянии от несообразительности собственного свидетеля подсказал Питерсон.

– Не пришлось бы убивать ее.

Поразительно, что Билл Питерсон, будучи представителем судебной власти, чей долг состоял в поиске истины, позволял себе выжимать из свидетеля подобную чушь.

Своим лжесвидетельством Терри Холланд купила себе свободу, избежав тюрьмы и прочих неприятностей. Она согласилась каждый месяц выплачивать определенную сумму в погашение долга, но вскоре забыла о своих обязательствах.

В то время мало кто знал, что отношения Терри Холланд и Рона Уильямсона имели свою историю. За несколько лет до того, когда Рон работал в Аде разносчиком товаров фирмы «Роли», у него случилась непредвиденная встреча. Он постучал в дверь, женский голос изнутри дома пригласил его войти. Когда он вошел, его взору предстала женщина по имени Марлин Кьютел – совершенно голая. В доме, похоже, никого больше не было, и одно быстро привело к другому.

Марлин Кьютел была умственно неполноценной и через неделю после этого эпизода покончила с собой. Рон еще много раз приходил в тот дом со своими товарами, но больше никогда не видел ее и не знал, что она умерла.

Ее сестрой была Терри Холланд. Вскоре после того эпизода Марлин рассказала о нем Терри, заявив, что Рон ее изнасиловал. Никто и не собирался подавать на него в суд. Хотя Терри и знала, что ее сестра сумасшедшая, она почему-то уверовала, что Рон виновен в смерти Марлин. Сам же Рон давно забыл о том случайном эпизоде и понятия не имел, кто такая Терри Холланд.

Первый день предварительных слушаний тянулся долго и скучно – Деннис Смит скрупулезно давал показания, в деталях описывая место преступления и процедуру его осмотра. Единственным сюрпризом стала дискуссия о надписях, оставленных убийцами. Надпись на стене была сделана красным лаком для ногтей, на столе в кухне – кетчупом, слова, написанные на спине и животе Дебби, были едва различимы. Детективы Смит и Роджерс полагали, что по почерку можно напасть на след убийц, поэтому тогда, четыре года назад, попросили Денниса Фрица и Рона Уильямсона написать что-нибудь на белом картотечном листке.

Никакого опыта графологических исследований у них не было, но они «почувствовали» явное сходство почерков, что неудивительно. Образцы почерка, предоставленные Фрицем и Уильямсоном, то есть слова, написанные ручкой на бумаге, показались им подозрительно похожими на те, что были оставлены на стене лаком для ногтей и на кухонном столе – размазанным кетчупом.

Детективы поделились своими подозрениями с неким неизвестным агентом Оклахомского агентства ФБР, и, по словам Смита, этот агент устно подтвердил их догадку.

В ходе перекрестного допроса, проводившегося Грегом Сондерсом, Смит показал:

– Согласно мнению человека, о котором я говорю, почерк был похож на тот, который мы увидели на стене в квартире.

– А как насчет кухонного стола?

– Оба почерка были похожи.

Спустя несколько минут уже Барни припер Смита к стенке по поводу графологического анализа. Он спросил, есть ли у Смита официальное заключение из Оклахомского отделения ФБР относительно почерка Рона.

– Мы не делали запроса, – признался Смит.

Барни не поверил своим ушам. Почему же не был сделан запрос в местное отделение ФБР? Там ведь есть специалисты-графологи. Быть может, их компетентное мнение позволило бы исключить Рона и Денниса из списка подозреваемых.

Смит отбивался как мог:

– Сходство почерков просматривалось, но, видите ли, оно основывалось на наших наблюдениях, а не на научных данных. Я хочу сказать, что мы, знаете ли… мы увидели это сходство, но, понимаете ли, научно сравнить столь разные надписи было почти невозможно. Когда пишешь кисточкой и когда пишешь карандашом, получаются совсем разные почерки.

– Не хотите ли вы сказать суду, – удивился Барни, – будто считаете, что эти два человека, Деннис Фриц и Рон Уильямсон, по очереди брали в руки кисточку для лака и писали угрозу Джиму Смиту и остальные надписи по одной букве каждый и что это позволило вам прийти к заключению о сходстве почерков?