Тем более что она вообще не собиралась выходить из дома после наступления темноты. Эту тайну из Карли не вытянули бы и клещами, но с приходом сумерек она начинала бояться собственного дома.

Карли прекрасно понимала, чем это грозит. О спокойной и мирной жизни можно было только мечтать. Может быть, она слишком долго жила в больших городах и просто не могла снова привыкнуть к сельской жизни. Может быть, следившие за ней глаза принадлежали безобидным древесным лягушкам. Может быть, ощущение холода, которое она иногда испытывала, глядя в темный двор, было вызвано тем, что на коже высыхал пот.

Может быть. А может, и нет.

А вдруг тот грабитель крутится поблизости и ждет возможности совершить вторую попытку?

При одной мысли об этом по спине Карли бежали мурашки.

Когда этой ночью она включила настольную лампу и с бешено колотящимся сердцем вгляделась в темноту за окном, она ничего не увидела. Только молчаливые деревья, мерцающие звезды и ночь. Пока Энни дрожала рядом, по небу проползло облако, закрыло звезды, и тьма стала непроглядной. Может быть, ей только показалось, что кто-то стоял у окна и закрывал небо? Может быть, на самом деле это было облако? Могло такое быть? Очень даже могло.

Кроме того, могло быть, что Энни потревожил енот или даже белка, пробежавшая по крыше. В конце концов она обожала лаять на Хьюго; вполне возможно, что такую реакцию у нее вызывало любое бегущее животное. А может быть, ее напугала упавшая ветка.

Кто знает? Вероятность возвращения взломщика была невелика, но все же существовала.

Уснуть снова Карли так и не смогла. Остаток ночи она пролежала, сжавшись в комок и не сводя глаз с окна. Несколько раз тьма за ним сгущалась; она тут же понимала, что в этом виновато облако. Но ни Энни, ни Хьюго, которые вскоре уснули мертвым сном, и ухом не вели. Так продолжалось до утра.

Утром Карли вышла из дома и убедилась, что на крышу заднего крыльца действительно упала ветка.

«Ну что, видела? — решительно сказала она себе. — Много шума из ничего».

Наверняка Энни напугал стук.

Карли была почти убеждена в этом. Но все же, когда Сандра отправилась в город за продуктами, а электрик, вызванный, чтобы подключить новое кухонное оборудование, понял, чего от него хотят, и с энтузиазмом взялся за дело, и стало ясно, что приглядывать за ним не нужно, Карли натянула самые старые джинсы, выгоревшую зеленую тенниску, подвязала волосы банданой, взяла молоток и гвозди и пошла в свою спальню.

Если взломщик еще маячит поблизости, ему придется поискать другую дорогу, думала она, заколачивая проклятые окна.

Конечно, она доверяла охранной системе. Но, как говорила бабушка, на бога надейся, а сам не плошай.

Аминь.

Войдя во вкус, она забила все окна в доме, не тронув только комнаты первого этажа. Было жаль портить гвоздями красивые резные рамы. Тем более что здесь стояла охранная система. Настоящее произведение искусства. На нее можно было положиться. С ней Карли, Сандра, Энни и Хьюго могли чувствовать себя в безопасности.

Когда Сандра вернулась с продуктами, Карли пересчитывала окна первого этажа и пыталась решить, сколько швабр нужно купить, чтобы подрезать их, вставить в гнезда и перекрыть вход любому взломщику, не портя дерева.

Застигнутая за этим занятием, с молотком и гвоздями в руках, Карли начала лихорадочно искать себе оправдание. Ночью Сандра спала и, к счастью, не слышала лая Энни, иначе она могла бы так перепугаться, что тут же уехала бы обратно в город. Конечно, она была увлечена Антонио, которого преследовала со страстью охотничьей собаки, гоняющейся за здоровенным зайцем. Но Сандра была еще и самой большой трусихой в мире. Что бы она сделала, если бы ей пришлось выбирать между любовью и страхом? Рисковать Карли не хотела. Куда проще было просто обойти эту тему.

Поэтому когда подруга спросила, зачем ей молоток и гвозди, Карли ответила, что собирается чинить крышу.

Врать так врать. Пришлось лезть на крышу.

— Итак, как ты сюда попал? — спросила она Хьюго, решив, что дружеская беседа позволит скоротать время.

К несчастью, Хьюго был не в настроении. Кот бросил на нее мрачный взгляд, а потом снова стал умываться с таким видом, словно это было самым важным делом на свете.

Но Карли хорошо знала своего кота. Таким образом Хьюго давал понять, что его жизнь состоит не только из мяса тунца и валерьянки.

— О'кей, я знаю, что у тебя проблемы с Энни, — сказала Карли, забив в крышу очередной гвоздь и обмазав его смолой. — Знаю, что ты хочешь вернуться в нашу старую квартиру с центральным отоплением и видом на озеро. Знаю, что здесь жарко, что ты линяешь и можешь нахватать блох. А теперь еще и собака. Но, может быть, тебе следует считать это накоплением жизненного опыта?

— О господи, с кем это ты разговариваешь?

Голос Мэтта прозвучал так неожиданно, что Карли чуть не ударила себя молотком по пальцу. Успев в последний момент убрать руку, она насупилась, оглянулась и встретила насмешливый взгляд знакомых глаз. Мэтт Конверс стоял на узкой лесенке, которую она приставила к стене, чтобы забраться на крышу. Над карнизом виднелись только его голова и плечи.

— С Хьюго.

Карли выровняла гвоздь и забила его на место. Потом села на корточки и снова насупилась.

— Ну что, ты уже поймал моего взломщика? — враждебно спросила она.

— Ловлю.

— Замечательно. Значит, ты не по официальному делу. Зачем явился?

— Привез твой холодильник. И шапочку. Ледяной прием ничуть не смутил Мэтта. Когда Карли снова опустилась на корточки и, не обращая внимания на незваного гостя, начала вколачивать следующий гвоздь, Конверс легко забрался на крышу.

На нем была серая майка с надписью «Атланта Брейвс», потрепанные джинсы и ветхие тапочки. Одетый как бродяга, с сизыми тенями на щеках, завивавшимися от жары черными волосами и прищуренными из-за яркого солнца глазами, он был так красив, что мрачное настроение Карли сразу же сменилось яростью.

Если бы их отобрали для съемок южного варианта фильма «Красавица и чудовище», роль чудовища, конечно, досталась бы ей. Сомневаться в этом не приходилось.

— Похоже, у тебя что-то со слухом. Я говорила, что больше не хочу тебя видеть.

— Это было до или после того, как ты пнула меня в лодыжку? — Мэтт, сам много раз чинивший эту крышу, когда был подростком, осторожно пробрался в тень и заметил Хьюго, сидевшего у трубы. — Привет, неженка.

— После. И не смей называть его так.

— Ему это нравится. Он… — Мэтт умолк, когда Хьюго смерил его презрительным взглядом, встал и ушел, высокомерно размахивая хвостом. — Что ж, может быть, и не нравится.

— Может быть, ему просто не нравишься ты.

Она еще хорошо помнила красочный рассказ Майка и Антонио о том, как Мэтт снимал Хьюго с дерева.