Во мне взмывает целый вихрь эмоций. Радость. Удовлетворение: вчерашние мерзкие комментарии на уроке были откровенно жестокими. И еще чувство вины. Проклятье, я отталкиваю Рида с момента своего возвращения, а он, оберегая меня, спит под дверью и дерется с парнями, чтоб отстоять мою честь.

Может, я… Боже, заслуживает ли он второго шанса?

– Решила, вдруг тебе станет легче, когда ты узнаешь, – пожав плечами, говорит Вэл. – Рид не изменял тебе и не пытался обрубить с тобой все контакты. Он не лжец, в отличие от Тэма.

Вэл сжимает мою руку.

– У тебя есть запасная зубная щетка? А то у меня такое ощущение, что во рту кто-то умер.

Я роюсь в шкафчике, где нахожу корзинку с красиво упакованными брусочками мыла и запасом новых зубных щеток. Протягиваю одну Вэл, а затем выдавливаю пасту на свою электрическую. Пока Вэл чистит зубы и умывается, я возвращаюсь в комнату и смотрю на шкаф, забитый купленной Брук одеждой. Но ничего не вижу. В голове крутится одна и та же фраза: «Рид не изменял тебе».

Когда Вэл произнесла ее, мне даже не захотелось возразить ей.

Потому что это правда.

Я больше не считаю, что Рид изменил мне. Не знаю, его ли это ребенок. Но… если я верю, что он мне не изменял, значит, должна поверить ему, когда он говорит, что не он отец ребенка.

Вэл права еще в одном: Рид не лжец. Когда мы были вместе, он никогда не врал мне. Он предельно откровенно говорил мне, что планирует уехать из города сразу после окончания школы, что отношения – не сильная его сторона, что он рушит жизни людей, окружающих его.

Он не имел в виду девушек, и это был не просто юношеский максимализм. Я вдруг осознаю, что он говорил о своих родителях. Он отчаянно любил их, а они оба подвели его.

Его мать покончила с собой, оставив пятерых сыновей справляться с горем утраты. Отец топит себя в алкоголе и ужасных женщинах. Чему было удивляться, когда Рид заявил, что секс – это просто секс, что он пытался использовать его как оружие, чтобы наказать себя и других. Он следует примеру слабых родителей, но внутри него идет борьба – и именно это притягивает меня к нему.

– Ты сейчас обляпаешься, – говорит Вэл, выходя из ванной.

Я виновато вытираю рукой лицо и бегу к раковине, чтобы выплюнуть пасту и прополоскать рот. Признаться Вэл, что у меня по-прежнему есть чувства к Риду, – это одно, но признаться, что я начинаю думать о том, чтобы простить его, – совсем другое! Тем более что я не знаю, чем все может кончиться.

– Как думаешь, что сегодня окажется в моем школьном шкафчике? – спрашиваю я, встав рядом с подругой напротив шкафа. – Мусор? Испортившаяся еда? Использованные тампоны?

Вэл показывает на свой синяк.

– А это? Я будто сошла с плаката против домашнего насилия.

– Я могу замаскировать его. Не раз такое делала. – Увидев на ее лице возмущение, я спешу объяснить. – Не маме и не себе – девушкам, с которыми она работала.

– Уф.

– Знаю.

Я отворачиваюсь от шкафа.

– А давай сегодня опять пропустим занятия и наведаемся в торговый центр? Что думаешь?

Ее губы медленно расползаются в улыбке.

– Я думаю, что хочу съесть большой крендель из дрожжевого теста и замороженный йогурт.

Мы стукаемся кулаками.

– Притворимся, что заболели?

– Мы просто прогуляем уроки. Поедем в торговый центр, будем есть вкусняшки, спустим денежки с кредиток наших опекунов. Затем пойдем делать макияж в «Сефору». А потом поедем на пирс и так налопаемся моллюсков, что на нас будет клевать исключительно морская живность.

Я широко улыбаюсь ей.

– Есть, капитан!

* * *

– Как шопинг?

Я резко оборачиваюсь на звук голоса Брук. Я приготовила себе перекусить, но ее присутствие, как обычно, убивает всякий аппетит. Отодвигаю миску с кукурузными чипсами и отхожу от стола.

Брук подходит ко мне, легко двигаясь на своих десятисантиметровых каблуках. Интересно, она и на восьмом месяце, с огромным животом, все равно будет ходить на шпильках? Вполне возможно. Брук настолько тщеславна, что ее не остановит риск споткнуться и упасть, даже будучи беременной.

Да какое мне вообще дело до ее беременности? Меня и так тошнит от Брук.

– Собираешься играть в молчанку? Серьезно? – Брук смеется, подходя к холодильнику. – Я думала о тебе лучше, Элла.

Я закатываю глаза за ее спиной.

– Можно подумать, тебе интересно, как прошел мой день. Хочу избежать пустых разговоров о вещах, на которые нам обеим плевать.

Брук берет кувшин с фильтрованной водой и наливает себе в высокий стакан.

– Вообще-то, я с нетерпением ждала возможности поговорить с тобой.

Ага, конечно.

– Мы с Каллумом обсуждали вечеринку в честь меня и ребенка и решили, что будет здорово, если ее организуете вы с Диной.

Я цепенею. Она что, издевается надо мной?

– Для вас это станет отличной возможностью получше узнать друг друга, – продолжает Брук. – Каллум согласен со мной.

Еще бы. Никогда бы не поверила, что это идея Каллума. В тот день, когда меня повезли знакомиться с вдовой Стива, он еще в машине напился почти до бессознательного состояния и умолял меня не прислушиваться к словам Дины О’Халлоран.

Брук выжидающе глядит на меня.

– А ты что думаешь, милая?

– Что я думаю? – повторяю я приторно-сладким голосом. – Я думаю, что прежде, чем тратить время на вечеринку, я бы с удовольствием взглянула на результаты теста на отцовство.

Она вздергивает свой изящный подбородок.

– Тест не требуется.

– А я так не считаю. – Я упираюсь бедром в столешницу и пожимаю плечом. – Может, ты и задурила голову Каллуму, заставив его поверить, что это ребенок Ройалов, но у меня есть свои сомнения, милая.

– Но это ребенок Ройалов, можешь не сомневаться. Но только ты уверена, что хочешь знать, ДНК кого именно из Ройалов составляет половину плода любви?

Брук похлопывает ладонью по едва заметному животику и улыбается.

Мои руки сжимаются в кулаки. Она задела меня и знает об этом.

«Нельзя бить беременных женщин», – твердо произносит голос в моей голове.

Подавив поднимающуюся ярость, я заставляю себя успокоиться.

Брук одобрительно кивает, словно каким-то магическим образом проникла в мою голову и знает, как сильно мне хочется ударить ее.

– Итак, вернемся к вечеринке, – безмятежно продолжает она. – Серьезно подумай о том, чтобы помочь Дине. Ей не очень понравилось, как ты вела себя с ней за ужином.

– Мы едва перекинулись парой слов.