— Ну что вы, кавалер… — стал успокаивать Волкова капитан. — Успокойтесь.

Но кавалер не собирался успокаиваться:

— Эти глиняные холмы и эти уродливые кусты — всё это будет последним, что вы и ваши люди увидите перед смертью.

— Вам абсолютно не о чем беспокоиться, кавалер, — отвечал спокойно фон Финк. — Абсолютно не о чем.

Глава 24

Чуть не дойдя до границы своих владений, Волков велел ставить лагерь. Место было удобное, дорога как раз шла между двух холмов. Кавалер вместе с Клаузевицем и Брюнхвальдом заехал на один из холмов и посмотрел на север. Оттуда, из Малена, должен был идти Фильшнер. Пошёл дождь. Мелкий, холодный дождь конца октября.

— Отличное место, — сказал Брюнхвальд, вытирая ладонью промокшие усы. — Если кто осмелится, так легко его тут остановим. Велю рубить рогатки для лагеря, на частокол тут леса не найдём.

Волкову даже добавить было нечего. Хорошо, что у него есть Брюнхвальд.

— Прикажите шатёр мой разбить на этом холме.

— Тут? — Удивился ротмистр.

— Да, хочу, чтобы его было видно издали. Пусть люди Фильшнера издали видят меня. И знают, с кем будут иметь дело.

— Как пожелаете, кавалер, — отвечал Карл Брюнхвальд.

***

Они прождали весь остаток дня, но до наступления темноты отряд Фильшнера не появился. Дождь усилился, стало холодно. Уже в сумерках Волков со всеми офицерами обходил лагерь и окрестности. Дорога покрылась лужами, глина на холмах раскисла, холмы стали скользки. Мерзкие колючие кусты стали ещё и мокрыми. Было нехорошо вокруг, даже солдатские костры толком не горели, всё больше дымили.

— Наверное, уже не придут, — сказал Брюнхвальд, когда опять они лезли на холм. — Может, дозволим солдатам снять доспехи и ложиться отдыхать?

— Да, вряд ли уже придут, — соглашался кавалер, он не без труда залез по мокрой глине на вершину холма, всматривался вдаль. — Рене, поставьте заставы из десяти человек на каждый холм, и на дорогу, дорогу пригородите рогатками. На каждую заставу по сержанту.

— Будет исполнено, кавалер. — Отвечал родственник.

— Вильгельм.

— Я тут, господин. — Откликнулся молодой сержант роты стрелков.

— На каждую заставу по пять стрелков. Пусть идут аркебузиры в первую очередь, накажите, чтобы порох сухим был всю ночь, после полуночи сходите, проверьте. — Распорядился Волков.

— Будет исполнено, господин. — Заверил сержант.

Он пошёл к себе в шатёр. Там Максимилиан разжёг огонь в жаровне, горели лампы. Было сухо, светло и тепло. На столе из перевёрнутой бочки стояла еда в большой тарелке — телятина, лук, чеснок, хлеб, оливковое масло и вино в большом стакане из стекла.

Он по-солдатски быстро поел и завалился на кровать, не снимая ни сапог, ни доспеха. Ничего, ему не привыкать, он далеко не первый раз так спал. Бывало, что и голодный спал, и мокрый насквозь.

Меч под левой рукой, шлем и подшлемник под правой, всё в порядке. Кони стоят, не рассёдланы. Дежурный по лагерю Бертье, ему можно доверять, спать страже и дозорам не даст. А значит, он может спать спокойно, ну, если, конечно, у него получится заснуть.

По полотну шатра шелестели капли, хороший шатёр он отобрал у Ливенбаха. Где-то совсем рядом переговаривались солдаты из роты Брюнхвальда, теперь они были его охраной, пахло влажным дымом плохо горящего костра, конь стряхивал воду с гривы, звенела узда. Всё было как когда-то в молодости, точно так же. Только тогда не болела нога и шея… А теперь приходилось ворочаться и искать для членов своих неспокойных удобное положение, а попробуй его найди, если на тебе столько железа. Он уже подумывать начал, что неплохо бы позвать Увальня или Максимилиана, чтобы снять доспех да заснул под шорох дождя.

***

Гауптман Фильшнер негодовал. Всё это на первый взгляд простое дело шло наперекосяк. Все словно сговорились ему вредить или хотя бы не помогать. Он вышел из города, при нём было едва двести пятьдесят человек, хотя он намеревался иметь четыре сотни вместе с дворянским ополчением. Пройдя неспеша половину пути и не дойдя до границ Эшбахта, он поставил лагерь, чтобы дождаться сержантов, что остались в Малене нанять ещё людишек.

Все сержанты, кроме одного, вернулись с очень плохим уловом. Вернулись поздно, намного позже полудня. Привели они тридцать нищих и бродяг, которые согласились за пол-талера куда-то идти.

Фильшнер начал ругать своих сержантов, хотя знал, что сержанты его вовсе не виноваты.

А сержанты ему отвечали, что других людей в городе нет. К ним вообще никто не хотел идти из добрых людей, даже если сержанты предлагали им целый талер за три дня, особенно не хотели, когда узнавали, что идти придётся против фон Эшбахта.

Фильшнер плюнул и пошёл к себе. Он стал ждать последнего сержанта, который ещё не пришёл. А его всё не было. Что там с ним произошло — капитан мог только гадать. Может, он запил с горячими кабацкими девками. А может, его обворовали. Может, проигрался, всякое бывает. А может, он дезертировал с денежками, хотя в это гауптман не верил, его сержанты были люди проверенные, семейные, все из Вильбурга.

Но сержант так и не объявился до вечера, его роте пришлось ночевать на дороге, под дождём. И утром его не было, что удивило капитана ещё больше.

Солдаты Фильшнера на рассвете встали, рубили мокрые кусты и хотели готовить еду, но гауптман решил не ждать, чтобы поберечь свой провиант и пообедать в Эшбахте, за счёт хозяина и его мужиков. Тем более что хода туда было всего четыре часа. Ну, учитывая, что дорога стала от дождя плоха — шесть. Недовольные, голодные и промокшие солдаты, ворча, пошли дальше на юг. И если его солдаты ворчали тихо, то те мерзавцы, что дал бургомистр Малена, ворчали, рыл своих не пряча. Одного пришлось успокаивать плетью.

Впрочем, ни плохая погода, ни плохая дорога, ни солдаты недовольные решимости и уверенности Фильшнера не колебали. Капитан видел людей этого Эшбахта на смотринах у графа. Да, солдаты были у него неплохи, да уж чего там — хороши были его солдаты. Но было их всего около сотни, может, чуть больше. А гауптман вёл к нему не таких хороших солдат, но в два, два с половиной раза больше, этот Эшбахт никуда от него не денется.

Они часа не шли ещё, как приехал из авангарда его офицер и сказал капитану:

— Кажется, ждут нас, гауптман.

— Кто? Что? — Не понял тот поначалу. — Нас ждут?

— Точно так, дальше на холме шатёр, — офицер указал на юг плетью, — видите?

Сквозь пелену дождя немолодой глаз Фильшнера разглядеть шатёр не смог,