наследственных прав детей Олелька на Киев, хоть подчинение ему киевской земли было чисто формальным. Поэтому Семен Олелькович считал себя «князем великого княжества Киевского», а его сосед, молдавский воевода Стефан III, который в 1464 году женился на сестре Семена Евдокии, называл его «Киевским царем», что отражено в местных летописях. У Семена для этого были все основания. Владения киевского князя простирались от Мозыря на севере до Черноморского побережья. Свиридов – черкасский наместник князя Семена южную границу очертил следующим образом: речкой Мурафой до Днестра, вдоль Тягини (современные Бендеры), оттуда до устья Днепра. Там до Таваня – перевоз на Нижнем Днепре – бывшего совместного владения крымского хана и литовского князя. А далее граница с Крымом шла по рекам Самаре и Северному Донцу. Выгодное расположение Киевского княжества позволило Семену Олельковичу контролировать значительную часть торговых путей Восточной Европы в Крым и страны Востока. Он увеличил сборы за проезд по своей территории, но при этом давал гарантии безопасности. Так Киев стал региональным центром экономических связей. Знатный венецианец Амброджио Контарини писал тогда: «Сюда съезжаются немало купцов с мехами из Верхней Руси». Но более всего запомнился Семен Олелькович, который восстановил Успенскую церковь Киево-Печерского монастыря, «разоренную и в запустении бывшую нашествия злочестивого Батыя»; одарил ее «златом, серебром, и сосуды церковные» и «в ней же и сам бысть в гробнице, юже сам созда». И как сказано в его эпитафии, сама Главная церковь стала величественным надгробием последнему киевскому князю Семену, после смерти которого в 1470 году правили уже воеводы. Так произошло по воле Казимира, вместо наследника приславшего воеводу Мартина Гаштольда, брата жены покойного князя. Но киевляне его не приняли, так как рассчитывали на правление сына Семена – Василия или, в крайнем случае, его брата Михаила, наместника в Новогородке. Гаштольд был некняжеского происхождения, однако принадлежал к важному и влиятельному боярскому роду коренной Литвы. Его отец Ян (Иван) – государственный деятель и лидер оппозиции, выступавшей против пропольской политики лидеров государства.

Успенский собор Киево-Печерской лавры 1073–1078 гг. (реконструкция)

Мартин Гаштольд (Гоштовт; ум. 1484) был представителем рода Гаштольдов, сыном Яна, старостой новогрудским (1464–1471), первым воеводой киевским (1471–1475), маршалком земским (1477–1483), воеводой трокским (1481–1483). В отличие от отца был сторонником великого князя Казимира.

Польский историк Ян Длугош сообщает, что киевляне дважды не впускали воеводу в город, заявляя, что «они все до одного головы положат или другого князя себе добудут, если не греческой, то латинской веры». Это свидетельствовало о том, что жители, не забыв силу народного вече, воспряли от 200-летней немощи и смогли заявить о своих правах великому князю Литовскому. Беспрерывное длительное княжеское правление в Киеве окончательно завершилось на следующий год, когда жители почувствовали, что их непокорство просто грубо сомнут военной силой. И хотя Казимир добился своего, но в общественном сознании Киев остался «столицей славного когда-то княжества Киевского». Так даже через столетие охарактеризовал его бискуп Иосиф Верещинский. Летом 1474 года Гаштольд смог организовать защиту Киевщины от крымских татар. Он был воеводой до 1480 года, затем переведен из Киева в воеводство Трокское (Трокайское). Князь Казимир, сменив статус города, не очень ущемлял права его обитателей. А на смертном одре литовский владыка, разделяя государство между сыновьями Александром и Яном-Альбрехтом, все-таки подумывал отдать «Киев и иные города» обделенному наследством брату Сигизмунду, но тот предпочел денежную компенсацию, поэтому триумвирата правления государством не получилось.

Такое развитие событий не могло удовлетворить наследников Владимира Ольгердовича, убежденных в своих правах на Киев и насильно отстраненных. Олелько Владимирович, как и его сын Семен, неоднократно выдвигались на великокняжеский престол. Они происходили из старшей линии Ольгердовичей и формально имели больше прав на него, чем наследники Ягайло, сына Ольгерда от второго брака. Предусмотрительный Семен Ольгердович обеспечил свою воинскую дружину «киевскими пригородками и волостями», что было невозможно в случае отсутствия его права как хозяина своей земли. Поэтому не соответствует действительности версия Длугоша, по которой в последние дни жизни князь Семен послал в дар Казимиру белого коня и лук, как бы напоминая о борьбе с татарами, и отдал под великокняжескую опеку свою родню. Ведь спустя 30 лет его племянник Семен Михайлович удивлялся «которым обычаем Киев, удел князя твоего после смерти от него отошел» и почему «король его милость граничную землю Киев на себе взял».

Особенно болезненно переживали обиды дальние наследники Владимира Ольгердовича. Один из них, князь Иван Бельский, в 1567 году, в письме из Московии укорял короля Сигизмунда Августа, что он, как и его прадед, имеет все наследственные права на Киевское княжество, поэтому и были наследники настроены на активные действия. Особенно запомнился «заговор князей» 1481 года. Его организаторами были внуки Владимира Ольгердовича Михаил Олелькович и Федор Иванович Бельский, а также правнук Иван Юрьевич Ольшанский. Заговор раскрыли не без помощи киевского воеводы Ивана Ходкевича. Нужно понимать, что в данном случае это был не бунт киевлян, а борьба за передел власти между Гедиминовичами. Бельскому удалось бежать в Москву, а князьям Михаилу и Ивану отрубили головы. «Вина их Богу единому сведуща», – сдержано, но с симпатией к заговорщикам сообщает летописец. И сейчас на Замковой горе можно увидеть крест на том месте, где стояла плаха, на которой их «карали на голову». Это резонансное на то время событие как-то в последнее столетие не вспоминают. И не потому, что оно незначительное, наоборот, архиважное – не так часто Гедиминовичам отрубали головы. Но причины этой попытки взять власть настолько таинственные, что даже М. Грушевский терялся в догадках. Он предполагал, что князья задумали убить Казимира, когда он со своими сынами поедет на охоту, но это было своевременно раскрыто. Кое-что находим у В. Антоновича: «Князь Федор Бельский, празднуя свою свадьбу, пригласил на празднество Казимира; здесь во время пира, заговорщики должны были овладеть его особою. Случайно, за несколько дней до осуществления, заговор был открыт, слуги Бельского арестованы и под пыткою дали показания, компрометировавшие князей. Узнав об аресте своих слуг, князь Федор Бельский вскочил ночью с постели и, полуодетый бросился на коня и ускакал за московский рубеж. Менее счастливы были другие заговорщики: князья Ольшанский и Михаил Олелькович были арестованы и заключены в темницу в киевском замке; над ними произведен суд, вероятно в глубокой тайне, потому что ни одного документа, относящегося к процессу, не сохранилось ни в подлиннике, ни в копии. По приговору суда, утвержденного великим князем, оба подсудимых были приговорены к смертной казни, которая и приведена была в исполнение. В Киеве, на лобном месте, перед воротами киевского литовского замка, 30 августа 1482 года, киевляне