товары, без которых они не могли существовать? А женщинам всегда и без особых усилий удавалось уговорить своих мужей.* * *

К тому времени Киев восстановил свое значение торгового центра, куда отправляются многочисленные караваны из Крымской Орды и Царьграда. За порогами товары перегружались на «комяги» и доставлялись в Киев. Цареградские отправлялись из Хаджибея, а после его разрушения Менгли-Гиреем в 1490 году – из генуэзского Монкастра (Аккермана) и, следуя по степи через мосты, построенные на Буге Витовтом, доставлялись в наш город. Таким же путем на юг шли товары из Киева: купцы везли меха бобров, лисиц, горностаев, куниц, белок, а также готовые шубы, «шлыки» и колпаки. Особенным спросом пользовались изделия киевских оружейников: луки, сагайдаки, седла… На востоке ценилась продукция местных «стрельников» – кованые наконечники стрел с древком из орлиных перьев. Михалон Литвин писал, что за 10 таких стрел татары давали обыкновенно в обмен воз соли. В городе производили предметы обихода в многочисленных цехах, состоящих под присудом магистрата. Вследствие богатой торговли и производительности цехов вскоре возникла потребность в денежных знаках. Уже в XV веке в Киеве существует монетный двор, и на монетах его чекана имена князей: Владимира Ольгердовича, Витовта и Казимира. Они изготовлялись по образцу генуэзских монет города Кафы. Их выпускали для облегчения торговли с Крымом. На них запечатлены и христианские, и татарские символы.

Самостоятельность, обеспеченность и зажиточность городской общины обеспечивали ее главенство в крае. С ней считались киевские воеводы и относились с уважением к ее правам и привилегиям, которые она получала из-за пограничного состояния и, безусловно, опасности торговли. Земяне окрестностей Киева тяготели к городу, покупали в нем дома, роднились с именитыми мещанскими семействами, переходили в мещанское сословие. Иногда мещане покупали земли и «службы» и становились в ряды земян. Такие фамилии, как Крикуновичи, Криницкие, Шавулы, Мелешкевичи, встречаются поочередно то среди земян, то в рядах киевских мещан. Когда в начале XVI века понятия об исключительности дворянского сословия проникло в среду киевских земян, они огорчились, так как не имели потомственных гербов, но, тем не менее, нашли выход, как и киевские мещане. Их фамильные клейма и печати стали основой для установления дворянской геральдики после Люблинской унии. Хотя земяне и представляли земледельческое сословие, в случае игнорирования службы они теряли свою землю. При этом земянин мог перейти в другое сословие – боярское или мещанское, в крайнем случае – уйти в казаки. В грамоте великого князя Александра киевскому воеводе князю Дмитрию Путятичу предписано, чтобы он не воспрещал магистрату зачислять в мещан всех тех людей «митрополичьих, воеводиных, панских и земянских», которые, проживая в Киеве или в поветах, занимаются торговлей или ремеслом. Таким образом, киевская городская община, вбирая в себя знатных земян и промышленников из крестьян, стала центром, в котором воедино слились все сословные категории.

В Великом княжестве Литовском Киеву подчинялись немалые территории: Овручское, Житомирское, Мозырское, Чернобыльское, Путивльское, Любечское, Остерское и Черкасское формирования, названные позже уделами или волостями. Более южные территории из-за частых набегов не имели постоянного населения и поэтому поселения там образовались позже северных или расположенных в лесистых зонах. Для населенных пунктов Киевщины характерны строения из легко воспламеняющегося дерева. Поэтому эффективной защиты от пожаров не существовало, даже Киев с мощными стенами и многочисленными оврагами не мог противостоять внезапным нападениям в 1416 году ногайцев Эдыгея, татарского хана Менгли-Гирея в 1482 году.

Менгли-Гирей (в центре) со своим сыном и наследником Мехмедом-Гиреем (слева) и османским султаном Баязидом II (справа). Турецкая миниатюра XVI в.

Наш регион был малолюдным, но с обилием дичи в лесах и рыбы в реках – даже осетровые водились. Это подтверждает ревизия 1552 года. В ней сообщалось, что из-за соседства с «Татарией» в южном Надднепровье остались лишь «копачи», разрывающие курганы в поисках сокровищ, и промысловики-«уходники», живущие сбором меда, добычей зверя, рыбалкой. Хронист Михалон Литвин сообщал, что на Киевщине, «счастливой и плодородной», они были единственным населением, всегда вооруженным на случай набега. Такие «ватаги» становились всё многочисленнее, постепенно приобретая боевые навыки. А вскоре они и сами стали нападать на татарские улусы. Эта активная и рискованная жизнь привлекала тех, кого гнали с насиженных мест тяжелые обстоятельства и несправедливые законы, а также молодежь, жаждущую приключений и стремительного обогащения. Так формировалось казачество, о котором упоминают в документах конца XV века. Не стоит забывать, что термин «казак» – тюркского происхождения, означающий «сторожевой». Казачество переняло много тюркских названиий, элементов быта, обычаев, что не мешает говорить о его преобладающем украинском этническом происхождении. В 1492 году, реагируя на жалобу Менгли-Гирея об ограблении его корабля в низовьях Днепра и о других «бесчинствах» киевлян и черкасцев, великий князь Александр пообещал выяснить это дело «межи казаки». Впоследствии подобных упоминаний о нападениях стало так много, что в 1519 году Махмед-Гирей объяснил свой поход на Украину нападением казаков на Очаков. А в перечне привилегий киевским мещанам 1499 году говорится о казаках, которые «ходят водою на низ, до Черкас и далей» и «рыбы привозят просоленные и вяленые». Их называют выходцами «с верху Днепра». В середине XVI века ревизоры Киевского и Черкасского замков записывали жителей Чернобыля, Мозыря, Речицы, Рогачева, Быхова и Могилева, при этом отожествляя их промысел с «отходом в козацтва на поле».

* * *

Князю Витовту удалось закрепиться на Волыни и он считал ее своей вотчиной. Даже знак «волынский крест» вместе с обозначением Вильнюса, Трокая и Смоленска ввел в свою владельческую печать. Луцк стал местом одного из важнейших событий на территории Украины: в 1429 году в нем собрались правители Центральной и Восточной Европы для обсуждения совместной борьбы против Османской империи, стремительно и угрожающе надвигавшейся на их территории. Таким образом, Литва еще при Витовте начала преобразовываться в «первоначальную империю» с реформами более радикальными и прогрессивными, чем в соседних западных странах. Но, безусловно, «земли» собирались не так интенсивно, как под властью грубого захватчика – Кремля.

Как мы уже упоминали, Витовт задумал получить королевскую корону, чтобы уравнять в правах Литву и Польшу, и пригласил на коронацию всю руськую знать, в большинстве своем православную. Но коронация не состоялась. Польские магнаты перехватили корону, которую везли послы императора Сигизмунда, и престарелый Витовт умер, так и не дождавшись ее. Собравшиеся вместо коронации стали выбирать князя. Знать, раздраженная Ягайло, его отвергла, избрав Свидригайло Ольгердовича. Этот беспокойный, неугомонный человек давным-давно пытался получить великое княжение. Свидригайло заискивал и дружил со всеми, кто был ему полезен. Все на Руси любили его за щедрость, гостеприимство и веротерпимость. Он был католиком, но никогда не ущемлял православных. Поэтому Русь, в большинстве, поддержала его, а литовцы, которые