– Проснись! Скорее! – прозвенел серебряный колокольчик. – Он ушел, но скоро вернется! Ну же, беги!

Сашка открыла глаза. Пещера была пуста. Если не считать серой, как бетон, статуи Тобиаса с занесенной для удара рукой. Сашка поспешно отвела взгляд – видеть это было невыносимо. Единорог метался по клетке, выбивая копытцами легкую дробь.

– Скорей же, скорей! С минуты на минуту он будет здесь! – звучал перезвон в Сашкиной голове.

– Я тебя тут не брошу, – пробормотала она и бросилась к клетке, на ходу вынимая из ножен клинок. Но перерубить толстые прутья или взломать замок ей оказалось не по силам.

– Это бесполезно. Разрушить замок может только яд василиска. Ему даже нет нужды охранять меня. Ему просто нравится издеваться надо мной и теми несчастными, которые придут сюда с пустыми надеждами, – прозвенел серебряный голос.

– Значит, надо добыть яд, – сказала Сашка. Она услышала мерзкое шуршание и быстро вернулась на прежнее место.

– Эй, где ты, старая гадюка? Я готова взглянуть тебе в глаза, – дерзко прокричала она.

– А-а-а, ты наконец очнулась, глупая девчонка? – раздалось где-то совсем близко.

– Твой взгляд убивает мгновенно?

– О да… К сожалению. Иногда так хочется продлить удовольствие…

– А что, зубов у тебя уже не осталось?

– Ш-ш-ш-што?!! – взвился василиск. – Да как ты смееш-ш-ш-шь?!

– Ну, живешь в сыром подземелье, нехватка витаминов и солнечного света кого угодно подкосят, – со знанием дела произнесла Сашка, пытаясь сдержать дрожащий голос.

– Что ж-ж-ж-ж, я намеревался даровать тебе легкую и быструю смерть. Но за твой длинный язык ты поплатиш-ш-ш-шься!

– Берегись! – что есть мочи крикнул серебряный голос.

Сашка почувствовала, как ее голень пронзила острая боль, словно в нее вонзились раскаленные ножи. От невыносимой боли ногу свело судорогой. Сашка понимала, что счет идет на секунды, так что действовать надо решительно.

– А-а-а-а! – истошно заверещала она. – Как больно! Нет, это невыносимо!

– Что, букаш-ш-шка, теперь ты убедилась, что у меня есть зубы и они смертельно остры?

– Да, да! Умоляю, сжалься, у меня нет сил терпеть эту боль! Лучше превратиться в камень и ничего не чувствовать! Дай мне взглянуть в твои глаза!

По едва уловимому движению воздуха Сашка почувствовала, что василиск приблизился к ней.

– Твое последнее с-с-с-слово? – просвистел он у самого ее лица.

Сашка молниеносно выставила перед лицом, как щит, руку с волшебным зеркалом, которое подарили ей мермейды. За пару мгновений до этого, корчась от боли (и актерской игры в этом было не так уж много), она незаметно сунула руку в карман и расстегнула защелку, скреплявшую створки раковины.

– Вот мое последнее слово, – сказала Сашка. Ответом ей была мертвая тишина. Все еще не веря до конца в успех, она осторожно приоткрыла правый глаз, а затем широко распахнула оба: прямо перед ее носом застыла голова ощерившего острые клыки василиска с выпученными жабьими глазами и хищно поднятым гребнем. Сашка думала, что в пещере обитала огромная змея, но ее противник оказался не так уж велик – всего метров пять от носа до кончика хвоста – и напоминал скорее дракона, которых в Китае всей толпой носят на праздниках. У него были мощные передние перепончатые лапы, сильные крылья и длинный змеиный хвост. А тот огромный моток, который они успели увидеть с Тобиасом, был просто-напросто скрученными старыми шкурами, слезшими во время прошлых линек – сам зверь в тот момент незаметно подкрадывался к ним сзади.

Сашка чувствовала, что ее нога превращается в неподвижную колоду. Подволакивая ее, словно бесчувственный протез, она доползла до клетки с единорогом и села, прислонившись к прутьям, чтобы немного перевести дух. От боли в глазах прыгали черные и красные пятна, со лба градом катился пот, а мысли путались. Понимая, что может лишиться сознания в любой момент, Сашка быстро оторвала лоскут туники и наложила жгут выше колена. Видимо, василиск действительно желал Сашке долгой и мучительной смерти. Дрожащей рукой достав из ножен клинок, она собралась с духом и сделала глубокий надрез крест-накрест в месте, где на чудовищно распухшей ноге виднелись два крошечных прокола. Заструилась темная кровь, и Сашка припала к ране губами. Она высасывала кровь и сплевывала ее на замок. От солоноватого вкуса крови ее замутило, но она продолжала высасывать ее из раны, надеясь, что там еще остались хоть крупицы яда. А потом она провалилась в кромешную темноту.

Сашка очнулась в пещере с высокими сводами, которая слабо освещалась призрачным серебристым светом. Все тело ныло и ломало, словно ее разорвали на мелкие кусочки и заново сшили наживую. Сашка попробовала приподняться и застонала от боли.

– Не торопись, яд еще гуляет по крови, ты и так на пределе сил, – послышался знакомый серебристый голос где-то совсем рядом. Сашка увидела, что над ней склонился единорог.

– Как я здесь очутилась? – прошептала она.

– Тебе все-таки удалось отворить клетку, – ответил единорог. На самом деле он не произносил ни звука – то, что он говорил, сразу проникало в ее сознание. – Я ждал тебя. Ты же пришла убить меня?

– Убить? Нет, нет!

– Все люди охотятся за кровью и рогом единорога. Разве не для этого ты взяла кинжал?

– Нет! Моя мама больна. Но я не готова такой ценой… Убить, чтобы исцелить. Это неправильно. Есть и другой путь. Помоги мне отыскать Зеркало Судеб, – проговорила Сашка.

– Ты уже нашла его, – сказал единорог. – Это озеро и есть Зеркало. Но ты знаешь, что хранителю придется отдать самое ценное?

– Да.

Охнув от пронзительной боли между ребер, Сашка приподнялась, опираясь на руку. Действительно, совсем рядом, в двух шагах, было озеро с молочно-белой водой. Ни единой морщинки ряби не было видно на его матовой глади.

– Но оно же ничего не отражает? – недоуменно спросила она.

– Ничего, что было бы реальным, – ответил единорог. – Но, заглянув в Зеркало, ты уже не будешь прежней. Оно заберет все твои жизненные силы, иссушит тебя, превратит в старуху, в бесплотный дух – и стоит тебе хоть на миг закрыть глаза, оно поглотит тебя безвозвратно.

– Мне уже нечего терять, – сказала Сашка, поднимаясь. Каждый шаг давался ей с невероятным трудом и напряжением сил. Помедлив секунду, она вступила в воду, которая оказалась густой и вязкой, как сгущенное молоко. Топь жадно причавкнула, сомкнувшись вокруг ее щиколоток. Сашка зашла чуть глубже и остановилась. От ее движений по озеру пошли круги, и вода вокруг стала прозрачной, как в горном ручье. Сашка смотрелась в нее, сжав кулаки. Ей вспомнилось, как несколько месяцев назад – а кажется, в прошлой жизни! – она вот так же увидела свое отражение в стальных волнах Невы, когда стояла, облокотившись о чугунную ограду Тучкова моста.