Петр Степанович, осторожно оглядываясь по сторонам, прошелна территорию городка аттракционов. Много лет ему не случалось бывать в такихместах. Какими-то забытыми детскими воспоминаниями повеяло на него отнеподвижных рядов огромных качелей, змеящихся по искусственной горке вагонеток«Веселого поезда», тихо покачивающихся на ветру сидений цепной карусели…

Давным-давно маленьким мальчиком он ходил среди талыхвесенних сугробов провинциального Владимира, облизывал ядовито-розовоголеденцового петушка на палочке, считал копейки в кармане — хватит ли у негоденег, чтобы прокатиться на такой карусели. И набрать денег на карусельказалось ему таким счастьем, таким блаженством! Как изменились у него с тех порпредставления о счастье! Да полно, тот ли это человек? Как мало связывает ПетраСтепановича Вахромеева, влиятельного могущественного чиновника, одного из отцовгорода, с тем сопливым, вечно простуженным владимирским мальчишкой!

Вахромеев шел среди аттракционов, выискивая нужный, тот, гдеему была назначена встреча, тот, где он собирался нанести свой последний удар.Наконец он увидел ее — самую простую, старую как мир, детскую карусель:деревянные лошадки, машины, самолеты, расставленные по кругу, всегда готовые ксвоему бесконечному путешествию… Яркая, вульгарная и жизнерадостная раскраскакарусели не была видна в темноте, но угадывалась, подразумевалась.

Петр Степанович медленно, тяжело ступая, поднялся поступенькам на неподвижный деревянный помост. Здесь он затаится и будет ждатьшантажистку, здесь он встретит ее. Он не верил в ее басни о спрятанных внадежном месте показаниях — эту сказку рассказывают все шантажисты, чтобыобеспечить свою безопасность, а на самом деле редко удается найти по-настоящемунадежную страховку. Да если она и сумела надежно припрятать какие-то показанияи после ее смерти они попадут, допустим, в прокуратуру, Вахромееву хватитвласти, чтобы изъять эти документы и притушить любой скандал… Конечно, придетсяделиться и деньгами, и влиянием, но в сложившейся ситуации это неизбежно.

Вдруг он вздрогнул: на дальнем конце помоста в деревянномигрушечном автомобиле кто-то сидел.

Вахромеев задохнулся, сердце его неистово и тоскливозабилось. В редеющем предрассветном мраке четко вырисовывалась хрупкая женская фигурав куртке с капюшоном. Выходит, эта девка перехитрила его, тоже приехала наместо встречи раньше назначенного времени? Но это ей не поможет!

Вахмистр вытащил из кармана тяжелый тупорылый пистолет.Несколько лет назад он на всякий случай велел Палычу купить для него оружие, незамешанное ни в каком криминале. На всякий случай. И вот этот случай наступил.

Холодная тяжесть оружия успокаивала, внушала уверенность всвоих силах. Он поднял пистолет, снял с предохранителя, нажал на спусковойкрючок… В утренней тишине выстрел прогремел оглушительно, отдача сильно качнулаВахромеева, он еле устоял на ногах. Кажется, он промахнулся, во всяком случаефигура в машине не шелохнулась.

Зато сразу после выстрела, как по команде невидимогорежиссера, заработала карусель. Медленно набирая обороты, деревянная платформаначала вращаться. Одновременно под крышей аттракциона загорелись гирляндыразноцветных лампочек, осветив ярко раскрашенных резных деревянных зверей,игрушечные автомобили… Заиграла веселая, бравурная музыка, отблески вращающихсязеркал замелькали по темной площадке дикими фантастическими огоньками.

Вахромеев схватился за шею деревянной лошади, чтобыудержаться на ногах, не упасть с вращающейся платформы. Его взгляд был прикованк женской фигуре на другом конце карусели. Снова подняв пистолет, он выстрелил,но ускоряющееся вращение не давало тщательно прицелиться, и пуля снова прошламимо. Женщина в капюшоне даже не пошевелилась — неужели она так уверена в своемвезении и так спокойна за свою жизнь, что не уворачивается от пуль?

С трудом переставляя ноги по движущейся платформе, Вахромеевпошел к ней.

Стреляя на ходу раз за разом в эту ужасную женщину,сломавшую его жизнь и даже не боящуюся его. Он подходил к ней все ближе иближе, с трудом удерживая равновесие на вращающемся полу, уходящем из-под ног.

Голова кружилась все сильнее, и сердце с отвратительнойтоскливой болью билось где-то в горле. Он подошел к ней уже совсем близко инаконец, уже почти в упор наведя пистолет, разглядел ее лицо.

Это было лицо старухи, давно и безнадежно мертвой старухи.Лицо было покрыто трупными пятнами. Мертвые глаза, которые никто не удосужилсязакрыть заботливой рукой, смотрели на Вахромеева белесой тусклой пустотойсмерти. Уже начиная понимать, что он попался в расставленную кем-то ловушку,Петр Степанович выстрелил в мертвое лицо — раз и еще раз… Карусель вращаласьвсе быстрее, и бравурная мелодия била его по барабанным перепонкам, сводила сума…

И вдруг, приглушив и перекрыв яркое мелькание разноцветныхлампочек, площадку залило сияние мощных прожекторов, а музыку перекрыл звонкийженский голос:

— Мы ведем репортаж из Приморского парка, куда нашагруппа выехала в такое необычное время по звонку человека, пожелавшего остатьсянеизвестным. Мы еще не знаем, свидетелями какого события стали, но мы видим,как на наших глазах пожилой человек, удивительно похожий на начальникаГосударственного строительного управления Петра Степановича Вахромеева,застрелил из пистолета неизвестную женщину…

Петр Степанович, вы хотите сделать какое-нибудь заявление?

Петр Степанович с тяжелым стоном отвернулся от мертвойстарухи и посмотрел на площадку перед каруселью. Карусель вращалась так быстро,что он едва смог разглядеть яркий автобус с надписью «Телевидение», людей сосветительной техникой и камерами и девушку в спортивной куртке Вахромеев сноваподнял пистолет и выстрелил в этот женский силуэт, в котором для неговоплотились в эту секунду и девушка-шантажистка, подло перехитрившая его, имертвая старуха, которая сумела так его напугать, и сама эта телеведущая,которая из его трагедии хочет сделать развлечение для тысяч тупых обывателей…Боек пистолета сухо щелкнул, но выстрела не последовало — он уже расстрелял всепатроны в мертвую старуху, ни в чем перед ним не провинившуюся, нотелевизионщики сумели заснять и этот кадр — попытку выстрелами заткнуть ротсредствам массовой информации.

Тяжелая тупая боль сдавила грудь Петра Степановича. В глазахего потемнело, он широко разевал рот, пытаясь вдохнуть, но воздух стал вдругтвердым и кололся, как стекло, и только разрывал легкие, не наполняя их…Деревянная платформа окончательно ушла из-под ног, в груди Вахромеева что-товзорвалось, и он без сознания упал на доски карусели.

Два дня я провалялась дома — колено распухло, и на ногу былоне ступить. Мама делала мне примочки и компрессы и строго-настрого запретилавыходить из дому — когда кто-то в нашей семье болеет, она становитсясовершенным деспотом. Но я и сама никуда не собиралась, потому что позвонилаАндрею, и он сказал, что главный редактор зарядил его на срочное задание, такчто наше расследование придется отложить.