– Сейчас наш сотрудник… – начала Вика, но хозяйка вдруг взмолилась:

– Я ни при чем! Клянусь!

– Вас никто ни в чем не обвиняет, – успокоила женщину Родионова. – Сейчас мы побеседуем, а потом вы съездите с нашим сотрудником к себе домой. Нам нужны данные вашего жильца.

Родионова начала совещание сотрудников отдела, когда пришел Смоленцев вместе с Аверьяновым. Жека привез договор с паспортными данными погибшего. Когда все расселись, а Смоленцев достал свою записную книжку и водрузил на нос очки, Вика начала:

– Тело принадлежит Симонову Андрею Викторовичу. Восемьдесят первый год рождения, москвич.

– Квартиру снимал? – спросил Королев.

– Да. Снял одиннадцать дней назад. Хозяйка, соседи ничего не знают и не видели. В квартире ничего не обнаружено. Иван Петрович, вся надежда на вас.

– Многим не помогу, – деловито вздохнул эксперт. – В квартире нет ничего. Абсолютно. Вещей, мебели, посуды. Есть только телефон. В карманах ничего. Расческа, пара тысяч рублей, ключи от этой квартиры. Отпечатки только Симонова и хозяйки квартиры немного.

– Иван Петрович, какова причина смерти? Вас что-то удивило?

– Обезвоживание, – односложно ответил эксперт и посмотрел на Вику.

– В смысле? – не поняла Родионова.

– Симонов умер от жажды.

– Там вода на кухне была.

– Тем не менее. Крайнее обезвоживание. Дней пять-семь он ничего не пил.

– То есть с момента начала аренды, получается, – прикинул срок Аверьянов.

– Иван Петрович, может, болен был чем? – стала перебирать варианты Вика. – При холере обезвоживание бывает, ведь так? Еще болезни?

– Нет холеры, нет болезней. Просто не пил.

Вика обвела взглядом оперативников, ожидая вопросов. Ответил за всех Смоленцев:

– Тут и у меня вопросов нет. Просто ничего не понимаю.

– Вы телефон смотрели?

– Смотрел, Виктория Сергеевна. Ничего в адресной книге, эсэмэс и тому подобное. Штук пять входящих звонков с одного номера, и больше ничего. Отпечатки я снял, они только покойного. Пользуйтесь, – Смоленцев положил на стол пакет с телефоном, который был зажат в руке покойного.

– Спасибо, Иван Петрович.

– Чем мог, – снимая очки и пряча записную книжку, ответил эксперт. – Скажите потом, в чем дело. Самому интересно.

– Дешевый, новый, – сказал Данила, рассматривая телефон.

– По оператору его историю нужно пробить. Заодно все про номер, с которого звонили, – велела Вика.

– Сделаю, – пометил себе в ежедневнике Королев.

– Женя, по месту прописки покойного съезди. Узнай все, что сможешь.

– Ясно, – принял задание Аверьянов.

– Тогда делайте, – велела Вика, видя, что оба продолжают сидеть на своих местах.

Оперативники ушли, и в кабинете с Родионовой остался только Соколовский.

– Игорь, что случилось? – спросила Вика.

– Можно мне сейчас уехать? На полтора часа.

– Это ответ на мой вопрос? Что-то все-таки случилось.

– Это моя просьба. Мне очень нужно. Правда. Я потом буду работать. Надо будет – хоть ночью.

– И рассказать мне ничего не хочешь?

– Это личное, – покачал головой Соколовский.

– Ладно. Полтора часа.

Смоленцев сидит на корточках возле двери квартиры Соколовского и рассматривает ее через увеличительное стекло. Он подсвечивает себе под разными углами. Через несколько минут «колдовства» он наконец снимает с головы свою лупу и поворачивается к Игорю:

– Следов взлома я не вижу. Замок открывали либо родным ключом, либо хорошим дубликатом. Что-то еще?

– Нет, Иван Петрович, спасибо вам и за это. Это я и хотел узнать.

– Из тебя, Игорь, хороший сыскарь получится, – складывая инструмент в свой чемоданчик, сказал эксперт. – Это уже видно. Я рад.

– Где видно?

– Вопрос правильный задал. Для сыскаря главное задавать правильные вопросы. Если замок открыли, родным ключом или отмычкой? Если родным – кто-то из своих может быть замешан. У кого есть этот ключ. Верно?

– Да, – согласился Игорь.

Смоленцев стал спускаться по лестнице, но потом остановился и обернулся к Соколовскому:

– И вот еще… Мне Вика звонила. Она видела, что мы вместе уехали.

– И что?

Смоленцев неопределенно пожал плечами и пошел вниз. Игорь, заперев квартиру, пошел следом. На лавочке у подъезда сидела Родионова и задумчиво посматривала по сторонам. Потом она повернула голову в сторону вышедшего из подъезда Соколовского.

– Личное – это когда человек сам им занимается, – сказала она. – Если просит помочь сотрудников в рабочее время – уже нет.

– Ты, Игорь, мне не запрещал говорить, куда мы едем, – улыбнулся Смоленцев.

– Нет проблем. Главное, что помогли, – кивнул Игорь.

– Мне можно идти, Виктория Сергеевна? – спросил эксперт.

– Я подвезу, – спохватился Игорь.

– Не нужно. У меня тут еще одно дело будет, рядом. Раз уже я в этом районе.

Смоленцев покивал и двинулся вдоль дома в сторону улицы. Игорь опустился на лавку рядом с Родионовой, поняв, что будет серьезный разговор.

– Это связано с твоей мамой? – спросила Вика.

– Не знаю, – покачал Игорь головой.

– Может, проще рассказать все? Может, и я помогу, а не только Смоленцев?

– Мне не нужна твоя помощь.

– А мне не нужны твои тайны в отделе. Последний раз твоим личным была встреча с Карасевым. А потом мы всем отделом с этим самоубийством разбирались.

– Это не самоубийство, – сказал Игорь.

– Орловский умер, и доказательств нет, – напомнила Вика. – Официально это самоубийство. Игорь, рассказывай.

Игорь продолжал смотреть в сторону. Он молчал.

– У тебя нет друзей. Тебе не с кем делиться болью. Ты пьешь по ночам и не можешь работать.

– Могу, – возразил Игорь без особого энтузиазма. – Я просто не хочу никуда идти ночью.

– А дома мысли. Попроси меня помочь. Хотя бы выслушать. Как просил Смоленцева.

– Он во мне человека видит, – неожиданно сказал Игорь.

– А я нет? – возмутилась Вика.

– Я с Орловским перед смертью говорил, – вздохнув, начал рассказывать Игорь. – Ему заплатили, чтобы он убил Карасева. У него сын растет, он взял деньги… Орловский умирал. Знали, кому предложить.

– Кто заплатил?

– Он не сказал. Умер. А сегодня ночью ко мне в квартиру кто-то пытался залезть, двери успел открыть. После трех ночи. Я услышал… выскочил. Он сбежал. Разглядеть не успел.