– И дети не боятся? Все-таки такая огромная собака. А какие зубы!

– Аполлон в жизни ни на кого не рычал.

– Но дети этого не знают.

– Как ни странно, чем меньше ребенок, тем меньше в нем предрассудков. Это уже потом взрослые объясняют ребенку, что чужая собака – это опасно, она может укусить и зарычать. А малыши еще ничего не понимают и просто радуются, когда огромное животное позволяет трепать себя за уши и выполняет все их команды.

Между тем Аполлон убедился, что малышни среди этой компании не имеется, а значит, работать не нужно, и потрусил назад, где спокойно улегся на прежнем месте и снова заснул.

– Такой добряк. Хозяева избавились от него, когда он вырос и стал занимать слишком много места в их городской квартире. Но мы его нипочем теперь не отдадим. Аполлон – это наша звезда!

Саша кивнул и посмотрел на Надю. Это все хорошо и здорово, но как же наше дело, ради которого мы приехали?

– Ребята, объясните нам, зачем вы похищали людей!

– Нас Нина попросила.

– А зачем вы пошли на поводу у Нины? Зачем согласились участвовать в преступлении?

– Никакого преступления не было.

– Как же? А похищение человека разве не преступление?

– Это же ее муж, – снисходительно ответил Толя. – Муж и жена имеют право иногда поучить друг друга уму-разуму. Сами посудите. Не драться же было Нине со своим мужем? А слов и уговоров ее он слушать не хотел. Нина по-всякому пыталась уговорить мужа быть добрей с животными. А он ни в какую. Голодом их морил, в холоде держал, в темноте да тесноте. Многие в таких условиях заболели и умерли. Вот мы и решили дать мужику понять, что чувствует животное, оказавшееся в таких условиях.

– И вы не хотели причинить ему вреда?

– Ни малейшего.

– Но он мог замерзнуть, простудиться, серьезно заболеть. Вы же оставили его голым на холоде!

– Мы сунули ему в будку шерстяное одеяло. У собак своя шуба, а ему мы дали одеяло. Все справедливо.

– Но это же противозаконно вот так ограничивать свободу передвижения человека.

– Так то, если кто посторонний, – согласился Толя.

А Сема добавил:

– Но это же родной муж Нины. Жена со своим мужем может и не такие шутки шутить. Это для его же пользы!

– И Нина все время была с вами?

– Естественно. Это же ее была затея и ее муж. Иначе мы бы не согласились.

Интересно получалось. Затея с собачьим приютом Шабана тоже оказалась затеей Нины. Похищение Шабана также было ее затеей. Какой затейницей оказалась эта милая Нина! Что-то еще она напридумывала? Кого еще и как она использовала в своих целях?

– А как давно вы знакомы с Ниной?

Сема с Толей почесали в затылках.

– Десять дней.

– Нет, больше. Недели две уже будет.

– Так мало?

– А вам сколько нужно?

Три года, хотел ответить Саша. Но он уже понимал, что вряд ли эти ребята могут быть соучастниками Нины в ограблении музея. Да, ездят они на «Соболе», и да, они знакомы с Ниной, которую можно смело подозревать в причастности к банде грабителей, но это и все, что между ними общего.

И он спросил у Толи:

– Давно у тебя эта машина?

– Полгода, как взял. До сих пор с кредитом еще не разобрался.

Машина и впрямь была новенькой, вся блестела и сияла. Наш простой трехлетний работяга-грузовичок так симпатично точно бы не смог выглядеть. Значит, музей грабили на каком-то другом «Соболе» и, скорей всего, какие-то другие люди. А этих двух славных мальчишек Нина просто использовала в своих целях, как использовала всех и вся, кто встречался ей на пути.

А Толя еще и подтвердил догадку сыщиков, сказав:

– Нина, как познакомились, сразу сказала, что «Соболь» – это хорошо. Она в своей жизни уже пользовалась такой машиной, и у нее сложилось позитивное мнение о ней.

– Но все-таки нам непонятно, неужели к вам подошла незнакомая женщина и вот так сразу с места и в карьер предложила вам поучаствовать в похищении своего мужа? И вы сразу согласились?

– Нет, конечно, не сразу. Как дело-то было…

И Сема принялся рассказывать. На день Фрола и Лавра ребята поехать в их часовню не успели, много дел было в приюте, просто не вырваться. И ребята решили, что святые на них не обидятся, если они приедут к ним на следующий день. Ведь друзья не бездельничали, не били баклуши в этот день, наоборот, они старались ради тех, кто был так любезен сердцам святых. Так что святые их поймут, почему ребята приехали не в сам праздник, а на другой день!

И точно, на другой день друзья приехали к часовне, возле которой и застали плачущую Нину.

– Так наше знакомство и состоялось.

– Она сидела на ступеньках, закрыв руками лицо, и плакала.

– Она была такой жалкой, – добавил Толя. – Мы просто не могли пройти мимо.

Ребята остановились и спросили у плачущей женщины, что с ней приключилось.

– Сначала она не хотела нам ничего говорить. Сидела и плакала. Но когда мы с ней познакомились и поговорили, она рассказала нам о своей беде. Рассказала, что ее муж владеет приютом, но приютом это только называется, а на деле это концлагерь для собак.

– Мы даже сперва не хотели верить, что встречаются такие нелюди. Но она показала нам фотографии. И там, правда, ужас, что с животными творили.

– И она нас даже к себе домой пригласила, чтобы мы своими глазами убедились, в каких жутких условиях содержатся животные.

– Мы в приюте, если можно так выразиться, ее мужа побывали, собак видели, ужаснулись и поняли, что Нина права.

– Как этих бедняг поглядели, так сразу решили, что Нина дело говорит. Животным надо помочь. А мужа ее вразумить.

– Похитить?

– Да.

– А кто именно придумал похитить Шабана?

– Нина.

– А запрятать его в тесный ящик?

– Тоже ее идея.

– А что ящик нужно отвезти в уединенное место и там оставить?

– Это тоже она придумала. И нам показалось это хорошей идеей. Мы предлагали ему просто морду набить, но Нина сказала, что это его не испугает. И точно, мы прикинули и поняли, что она права. Фингал под глазом – это ерунда. А вот очнуться в тесном и темном ящике – это куда страшней.

И трое заговорщиков приступили к делу. Осуществить его оказалось проще пареной репы, поскольку Шабан подвоха от любимой жены ожидал меньше всего, и Нина была полностью в курсе дел своего мужа.

– Она нам и сказала, где мы можем его взять без шума и пыли. Мы подъехали, набросили ему на голову мешок, оглушили, а потом отвезли в лес, где заколотили досками в подобие ящика и оставили отдыхать.