Господин Хосокава опомнился. Наполнил стакан. Когда он вернулся, то увидел, что Роксана сидит у рояля с Гэном.

– Я заставил вас ждать слишком долго, – сказал он. Она взяла стакан у него из рук и выслушала перевод.

– Это потому, что вода идеальная, – ответила она. – А достижение идеала требует времени.

Гэн переводил их реплики с невозмутимостью банковского кассира, что передвигает пачки ассигнаций по мраморной поверхности стола. В смысл разговора не вникал. Его мысли занимала загадка прошедшей ночи. Вряд ли ему это приснилось. Гэн никогда не видел подобных снов. Девушку по имени Кармен он видел наяву, она задавала ему вопросы, и он на них отвечал, но где теперь эта девушка? Он не видел ее все утро. Он пытался осторожно заглянуть в смежные с гостиной помещения, но парни с автоматами загоняли его обратно. В некоторые дни они относились к прогулкам заложников по дому вполне терпимо, в другие – развлекались тем, что пихали их в спины винтовками. Где и как он мог ее отыскать? Он же ее не спросил. Несмотря на четкие инструкции Кармен, заснуть после ее ухода он не смог. Гэн все думал: как такая девушка могла полезть в вентиляционную трубу с преступниками? Но, с другой стороны, что он о ней знает? Может, она уже убивала людей. Может быть, грабила банки и бросала в окна посольств коктейли Молотова. Может быть, Месснер прав, и в мире наступили новые времена.

К ним подошла Беатрис и, хлопнув Гэна по плечу, прервала как беседу господина Хосокавы с Роксаной, так и внутренний монолог переводчика.

– Еще не пора смотреть «Марию»? – спросила она, не желая пропустить начало мыльной оперы. А договорив, отправила обслюнявленный конец косички обратно в рот и принялась его усердно жевать. Гэну явственно представился растущий, подобно опухоли, волосяной ком у нее в желудке.

– Через пятнадцать минут, – ответил Гэн, глядя на часы. Оповещение всех о начале мыльной оперы входило в его многочисленные обязанности.

– Ты сам мне скажешь, когда пора.

– Она про свою передачу? – спросила Роксана.

– Да, – ответил Гэн, а потом сказал Беатрис по-испански: – Я покажу тебе на часах.

– Не нужны мне часы, – возразила Беатрис.

– Но ты же меня спрашиваешь каждый день. По пять раз.

– Я и других спрашиваю, – оборвала она. – Не только тебя. – Ее маленькие глазки стали еще меньше: она явно раздумывала, обидеться ей или нет.

Гэн снял с руки часы:

– Надень!

– Вы что, собираетесь отдать ей свои часы? – спросил господин Хосокава.

– Чего это ты? – подозрительно спросила Беатрис.

– Без них мне будет лучше, – сказал Гэн по-японски. Потом обратился к девушке: – Вот тебе подарок.

Ей нравилось получать подарки, хоть она почти не знала, что это такое. В одной серии возлюбленный сделал Марии подарок – медальон в форме сердца со своим портретом внутри. Надел ей медальон на шею, а потом Мария его прогнала. Но когда он ушел, прижала медальон к губам и все плакала, плакала… Похоже, подарки – это здорово. Беатрис протянула руку, и Гэн застегнул у нее на запястье ремешок.

– Посмотри на большую стрелку, – сказал он, постучав по циферблату ногтем. – Когда она подойдет к цифре «двенадцать», тогда будет пора.

Она начала разглядывать часы. До чего красивые! Круглое стеклышко, мягкий коричневый ремешок, стрелки не толще волоска упорно ползут по циферблату. Такой подарок куда лучше медальона, от него есть польза.

– Вот на эту смотреть? – спросила она, указывая на одну из трех стрелок. Три стрелки, чудеса!

– Минутная стрелка на двенадцати, а часовая стрелка, маленькая, на единице. Все очень просто.

Но для Беатрис это было не так просто, и она боялась, что все забудет. Она боялась напутать и пропустить сериал. Она боялась, что не справится и ей придется снова спрашивать Гэна, и Гэн наверняка поднимет ее на смех. Гораздо лучше, чтобы он сам говорил ей время. Это его работа. А у нее работы и так полно, ведь все заложники такие лентяи.

– Не надо мне этого, – сказала она и попыталась сорвать ремешок.

– В чем проблема? – спросил господин Хосокава. – Ей не нравятся часы?

– Ей слишком трудно.

– Ерунда. – Господин Хосокава взял Беатрис за запястье, не давая снять часы. – Посмотри сюда. Это очень просто. – Он поднял руку и показал ей свои собственные часы, куда шикарнее, чем у Гэна: яркая монетка из розоватого золота. – Две стрелки. – Он взял ее за обе руки. – Столько же, сколько у тебя рук. Очень легко. – Гэн все перевел.

– Здесь три! – настаивала Беатрис, показывая на единственную стрелку на циферблате, которая заметно двигалась.

– Эта считает секунды. В минуте шестьдесят секунд. Одна минута, один круг, продвигает большую стрелку вперед на одно деление. – Господин Хосокава объяснил ей, как секунды складываются в минуты, минуты – в часы. Он уже не помнил, когда сам в последний раз смотрел на циферблат и интересовался, который час.

Беатрис кивнула, потом провела пальцем по циферблату часов и сказала:

– Уже почти пора.

– Еще семь минут, – уточнил Гэн.

– Я пойду подожду там. – Она хотела было поблагодарить, но не знала, стоит ли. Она ведь могла просто отобрать у него часы. Могла бы просто сказать: «Отдай!»

– А Кармен тоже смотрит этот сериал? – спросил Гэн.

– Иногда, – ответила Беатрис. – Но потом пропускает. Ей не так интересно, как мне. Сегодня у нее дежурство в саду, телевизор она сможет увидеть, только если встанет под окном. Когда я дежурю в саду, всегда встаю под окном.

Гэн взглянул на высокие створчатые двери в конце комнаты, ведущие в сад. За их стеклами ничего не было видно. Только гаруа и цветы, которые начали уже вылезать за пределы клумб.

Беатрис поняла, что он там высматривает, и обозлилась. Гэн ей немножко нравился, и она ему тоже должна нравиться, ведь он только что подарил ей подарок.

– Становись в очередь, – сказала она с горечью. – Все парни прилипли к окнам. Тоже на нее смотрят. Может, пойдешь и с ними встанешь? – Разумеется, это не соответствовало истине. Никаких личных отношений в отряде не допускалось, и это правило соблюдалось неукоснительно.

– Она меня кое о чем спрашивала, – начал было Гэн, но голос его звучал неискренне, и молодой человек решил не продолжать. И вообще он ничего не обязан объяснять Беатрис.

– Я ей скажу, что ты мне подарил часы. – Она посмотрела на свою руку. – Четыре минуты осталось.

– Ты лучше беги, – ответил Гэн, – а то не успеешь занять место на диване.

Беатрис удалилась, но не побежала. Она шла, как барышня, которая точно знает, сколько времени у нее в запасе.

– Что она говорила? – спросил Гэна господин Хосокава. – Она довольна подарком?

Гэн перевел вопрос на английский для Роксаны Косс, а затем ответил обоим, что судить, довольна она или нет, затруднительно.