— Но это не дает вам права так себя вести! — Наташа подняла памперс. — Сейчас мы вас перестелем.

Скрягин проводил ее взглядом и сказал Данилову:

— Строгая девушка. — В голосе его звучало одобрение. — Гулять надо с нестрогими, а жениться только на строгих.

— Почему?

— Потому что строгая женщина своему мужику никогда пропасть не даст!

«Скажу Полянскому, — подумал Данилов, — чтобы он выбирал правильно. Хотя Полянский — это Полянский, холостым он родился, холостым и помрет».

Друг Полянский собирался жениться чуть ли не раз в квартал и всегда на новой кандидатке. Но рок, довлеющий над ним — а если начистоту, то никакой не рок, а просто нежелание связывать себя лишними обязательствами, — неизменно расстраивал радужные матримониальные планы. Полянский умел быть счастливым как от очередной любви, так и от того, что эта любовь осталась в прошлом.

«Строгая женщина» вернулась с чистым комплектом постельного белья и чистой рубашкой. В процессе перестилки под подушкой был обнаружен кулон из черного пластика на длинном витом шнурке. Данилов никогда не встречал таких кулонов, по форме похожих на большую таблетку или маленькую шайбу.

— Что это такое? — полюбопытствовал он.

— О, это последнее слово науки! — многозначительно сказал Скрягин. — Генератор ультразвука, воспроизводящий речь дельфинов…

После комы, да еще в пожилом возрасте, в голову человеку могут приходить самые неожиданные мысли, поэтому Данилов ничему не удивился. Речь дельфинов так речь дельфинов.

— …купил за два дня до того, как сюда к вам попасть. Очнулся — нету моего генератора, хорошо, что догадался руку под подушку сунуть…

Все ясно — смена, принимавшая Скрягина, забыла отдать кулон родственникам или отправить вместе с пожитками на вещевой склад, вот и сунули кулон под подушку, ведь тумбочек для личных вещей в реанимации не предусмотрено, это особое отделение со своими особыми порядками.

— …Уникальный прибор, работает непрерывно, батарейки хватает на пять лет…

— Работает непрерывно? — переспросил Данилов, поднося чудо-генератор к уху и вслушиваясь.

Слышно ничего не было, ультразвук же.

— Да, непрерывно, — кивнул Скрягин. — Оказывает мощное и постоянное благоприятное действие, так в инструкции написано.

— Интересно…

«А почему бы и нет? — подумал Данилов. — Поступил он позавчера, то есть уже два дня назад, утром, а Чернов говорил, что и у Половниковой дежурство было паршивым. И никаких других причин вроде как нет… Ладно, попытка — не пытка».

— Алексей Трофимович, а нельзя ли нам у вас забрать на время этот кулон?

— Забрать? — заволновался Скрягин. — Почему?

— Ультразвук может мешать нашим мониторам, — соврал Данилов. — Но мы вам его вернем, не волнуйтесь. Он вообще дорогой? Сколько он стоит?

— Вообще-то это бесценный по своей уникальности прибор, но стоит он не так уж и дорого — тысячу четыреста девяносто девять рублей. А вы его не потеряете?

— Если потеряю — куплю вам новый, — пообещал Данилов.

— Не знаю, — насупился Скрягин, оправдывая свою фамилию. — Ладно, берите, раз мешает вашей аппаратуре. Только не потеряйте.

— Спите спокойно, Алексей Трофимович, ваш генератор в надежных руках, — заверил Данилов.

— «В надежных руках, в надежных руках…» — передразнил пациент. — У нас когда-то вся страна была в надежных руках, а что мы сейчас имеем?

— Что имеем, тому и радуемся, — ответил Данилов, указывая Наташе взглядом на дверь ординаторской, зайди, мол.

В ординаторской он передал Наташе кулон и попросил:

— Спустись, пожалуйста, в раздевалку и спрячь эту фигню в своем шкафчике, а утром передай на хранение новой смене.

Наташа смотрела недоуменно, не из-за того, что Данилов отправлял ее, а не пошел в раздевалку сам (это как раз было логично, потому что дежурному врачу покидать реанимационное отделение запрещено), просто не понимая, зачем Данилову понадобилось забирать у пациента кулон и просить спрятать его в раздевалке.

— Есть у меня подозрение, что именно эти вопли дельфина виноваты в том, что у нас начало твориться, — пояснил Данилов. — Хочется провести эксперимент.

Наташа ничего не ответила — сунула кулон в карман и отправилась в раздевалку.

Утром Данилов рассказал о кулоне начальнику отделения и Половниковой.

— Не может быть! — ахнула Половникова. — Помню я эту штуку. Сама у него с шеи сняла и под подушку положила, думала, амулет или оберег какой.

— А что — это версия, заслуживающая внимания! — одобрил Роман Константинович. — Надо понаблюдать. Если подтвердится — выбью вам в следующем месяце повышенную премию!

В девятом часу вечера Данилов позвонил в ординаторскую и поинтересовался у Половниковой, как проходит дежурство.

— Ничего, пока без эксцессов, — осторожно ответила Половникова, — с прошлым — никакого сравнения. Я, кстати, узнала у дедули, где он покупал свой генератор.

— Зачем он тебе? — изумился Данилов.

— Свекрови подарю, пусть оздоравливается. Она любит все необычное — рада будет без памяти.

— Добрая ты душа, — похвалил Данилов.

— Гуманистка, чё уж там, — рассмеялась Половникова и положила трубку.

«Интересно — забудет начальник про свое обещание или нет?» — подумал Данилов.

Напоминать он не собирался. Неудобно, выглядит так, будто клянчишь, а клянчить Данилов не любил. И когда у него клянчили, тоже не любил.

— Все-таки дотянули до лета, — сказала Елена, выглядывая в окно, чтобы убедиться, что машина переночевала благополучно и стоит там же, где ее вчера оставили.

— Мы еще и до зимы дотянем, — пообещал еще не проснувшийся до конца Данилов. — И не только до ближайшей, а как минимум еще зим сорок-пятьдесят я намерен встретить, пока не впаду в маразм настолько, что перестану обращать внимание на времена года.

— Я про обмен, — Елена подошла к зеркалу и стала расчесывать щеткой волосы. — Скоро уже июль, сезон отпусков в самом разгаре, и теперь до середины сентября вряд ли найдутся покупатели на наши квартиры. Можно считать, что мы упустили такой замечательный вариант!

— Почему упустили? — Данилов лег на спину, заложил руки за голову и уставился в потолок, на котором кроме двух трещин, которые давно стремились навстречу друг другу, но так и не могли сойтись, ничего интересного не было. — Это же общий застой, насколько я понимаю? Все просто законсервируется, чтобы начаться по осени. Или я не прав?

— Прав! — Елена в сердцах слишком резко дернула щеткой и поморщилась от боли. — Только по закону подлости наш вариант непременно уйдет. Я это просто чувствую!