— Мне, наверное, сейчас сделается дурно, — пискнула мисс Симпкинс.

— Вы давно курите? — с живым интересом осведомилась Кейт.

— Мм, — буркнула Надира.

— Это… так принято?

— Вы имеете в виду — у цыган? — сказала Надира. — Нет. Просто мужчины порой находят это забавным. Хотите затянуться?

— Да, — заявила Кейт после мгновенного колебания.

— Кейт, нет! — воскликнула мисс Симпкинс. — Что скажет ваша матушка?

— Сначала надо, чтобы кто-нибудь рассказал ей, — ответила Кейт. Она взяла у Надиры сигару и сделала затяжку. Передернулась.

— Знаете, а мне даже нравится.

— Нет, не нравится, — возразила Надира.

— Очень интересный вкус, — храбро заявила Кейт, снова втягивая дым.

— Отдайте, пока вам не стало плохо, — велела Надира.

Кейт вернула ей сигару.

— Занятно, — заметил Хэл.

Я заметил, что щеки Кейт слегка позеленели.

— Прошу прощения, — извинилась она, поспешно вставая и покидая салон.

Я поднялся, чтобы пойти следом, но мисс Симпкинс остановила меня.

— Я позабочусь о ней. Какая глупость, право же!

Когда она выбежала следом за Кейт, Хэл заговорщицки подмигнул мне и Надире.

— Сигары лучше оставить бродягам вроде нас, верно?

Мы откинулись в креслах, трудная дневная работа была позади, и мы вдруг почувствовали, что все мы ровня. Хэл выдохнул и запел:

А ну, подходите, кто в небе служил.

Эй! Хэй! Наливай полней!

Я вам расскажу, как я жизнь прожил.

Чтоб мне лопнуть, лей, не жалей!

Он выжидательно глянул на меня. Я отлично знал слова этой матросской песенки и был рад возможности отложить сигару, поэтому продолжил:

На воздушный корабль я юнгой попал.

Эй! Хэй! Наливай полней!

И всю свою молодость небу отдал.

Чтоб мне лопнуть, лей, не жалей!

Хэл одобрительно кивнул мне, и мы вдвоем с энтузиазмом взялись за третий куплет. Надира подхватывала «Эй! Хэй!» и «Наливай, не жалей!». Хэл начал притопывать ногой об пол. Мы с Надирой в такт хлопали в ладоши. Мы были рисковыми ребятами, нарушителями правил, все трое пробивали себе дорогу через преграды, возведенные на нашем пути благовоспитанным обществом. Сегодня утром Надира поцеловала меня. И я поцеловал её. Неужели это было? Хэл встал и, продолжая распевать, прошагал к бару и налил три рюмки портвейна. Он как раз шел с ними обратно, когда в салон вошел Янгбу Шерпа.

— Всё в порядке? — спросил Хэл, перекрикивая наше пение.

— Мы поймали сигналы какого-то странного передатчика, — сказал Янгбу.

— Сигналы бедствия?

Мы с Надирой умолкли.

— Нет. И не на той частоте. Почти вне зоны приема. Мы наткнулись на них совершенно случайно. Это не сообщение. Просто сигналы, повторяющиеся через каждые две секунды.

Хэл равнодушно затянулся сигарой.

— Круз, что вы думаете?

— Это не сигнал бедствия. Скорее, похоже на приводной радиомаяк.

— Наверно, вы поймали какой-нибудь сигнал снизу, из Австралии, — заметил Хэл.

— Он слишком сильный, — возразил Янгбу.

— Значит, с другого корабля.

— Нашего корабля, — сказал Янгбу.

Хэл ничего не ответил.

— В пределах видимости нет других судов, — продолжал Янгбу. — Сигнал очень сильный. Он может идти только с нашего корабля.

Мгновение Хэл стоял совершенно неподвижно, лицо его застыло, точно маска. Потом он аккуратно загасил сигару. Повернулся к Надире. Его голос прозвучал спокойно и оттого ещё более страшно.

— Где передатчик?

— Что вы имеете в виду? — изумленно спросила она.

— Где он, чёрт побери? — заорал он.

— Вы думаете, что она пронесла его на борт? — выдавил я, только теперь понимая стремительный ход мыслей Слейтера.

— Конечно она, — бросил Хэл. — Чтобы Джон Рэт мог выследить нас.

— Я этого не делала! — закричала Надира.

— Я не должен был пускать тебя на борт моего корабля! Говори, где он?

Глаза Надиры расширились от страха.

— Я ничего не знаю об этом, клянусь!

— Цыганская лгунья! — Он грубо схватил её за руку.

— Хэл! — сказал я, вскакивая. — Вы же не знаете наверняка!

— Конечно знаю! Она куда лучше знакома с этими мошенниками, чем делает вид! — Он потянул Надиру за дверь. — Пойдешь со мной. Если не скажешь, где он, мы обыщем твою комнату и всё, что ты притащила на борт.

— Так нельзя, Хэл! — сказал я.

— Прочь с дороги! — Он отпихнул меня в сторону и вытолкнул Надиру из комнаты.

Я застыл посреди салона. Умом я понимал, что Хэл, возможно, прав. Я доверял Надире каким-то внутренним чутьем, но мы очень мало знали о ней. У неё явно были свои секреты, и некоторые из них, возможно, весьма мрачного свойства. Она в сговоре с пиратами? Это казалось слишком подлым. Но кто ещё мог притащить радиомаяк на борт «Сагарматхи»?

Они были в моей комнате.

Тогда, в Париже, стоя во дворе Академии, я видел, как кто-то двигался за моим окном. Это не было плодом моего воображения.

Я выбежал из салона, промчался по коридору и пинком отворил дверь в свою каюту. Я вытащил из-под койки свой вещмешок и распустил завязки. Вытряхнув всё его содержимое на пол, я начал просматривать всё подряд, открывая книги, прощупывая все подозрительные утолщения на одежде.

Потом поднял мешок, чтобы убедиться, что ничего не пропустил, но он был пуст. И всё-таки был слишком тяжел. И я вспомнил, каким странно тяжелым показался он мне, когда я в первый раз закинул его на плечи в Париже. Преодолевая дурноту, я схватил складной нож и вспорол плотное днище. Засунув руку между слоями материи, я нащупал что-то вроде тонкой металлической лепешки. Я вытащил её. Несмотря на небольшой размер, она была довольно увесистая. С одной стороны от неё отходила длинная, тонкая, как прутик, антенна, конец которой терялся где-то в недрах мешка. Я тянул, тянул и тянул, она была очень длинная и ловко запрятана за подкладкой, превращая вещмешок в мощнейший передатчик, с такой силой посылающий свои дьявольские сигналы, что они распространялись по небу на целые мили. Конец антенны находился где-то глубоко в ткани, мне не удалось его выдернуть, и я бросил всё как есть на пол. Потом выскочил из каюты и побежал по коридору.

Я влетел в каюту Надиры. Хэл и Янгбу обыскивали её рюкзак.

— Тогда что это такое? — спрашивал Хэл, держа на весу плоскую серебряную коробочку.