— Что ты думаешь о «Лабиринтах» Тимура?

— Прекрасные работы, — ответила она спокойно, — у Тимура талант.

Судя по ее реакции, она не знала о плагиате.

— Почему ты сразу не рассказала мне обо всем?

Тамила грустно улыбнулась:

— Мы уже говорили с тобой об этом. Понимаешь, это личное, глубоко личное. А зачем ты взялась выводить меня на чистую воду? И как тебе это удалось?

— Я все думаю, кто хотел моей смерти? Иду по следу любой лжи, любой недосказанности. А узнал тебя Валера Ганжа, я показала ему фотографию твоего портрета. Кстати, как это получилось: Валя — ангел, а Валера — черт?

— Не знаю. Игра природы! Валера всегда был таким, сколько его знаю! Там нахулиганил, того избил, этих ограбил! Он все ошивался вокруг Вали, искал чем поживиться. Выпрашивал деньги, сигареты, таскал одежду. Однажды украл и пропил Валины часы. Потом в первый раз сел в тюрьму — за хулиганство.

В общем и целом, разговор меня вполне удовлетворил. На тот момент. Я только спросила у Тамилы, когда же она свозит меня к Тимуру. Она уже успокоилась, пришла в себя.

— Поехали послезавтра? — предложила подруга. — Я завтра отдохну, схожу в парикмахерскую, ладно?

— Хорошо, — согласилась я.

Мы поужинали, потом Тамила вспомнила, что у нас нет на завтра продуктов, и отправилась в «Лермонтовский». Я вымыла посуду, посидела перед телевизором и пошла спать. Надо заметить, что после разговора с Тамилой мне полегчало. Осталась лишь одна загадка — с кем Вика видела Кирина?

Я уже задремала, когда пришлось вставать открывать Тамиле дверь. А через минуту после ее прихода зазвонил телефон. Я сняла трубку.

— Алло, — я произнесла это весьма недовольным тоном, потому что хотела поскорее снова нырнуть в постель.

— Варя, это Денис! Привет!

— А, Денис, — пришлось изобразить радость. — Привет! Как дела?

— Нормально. Только вот я дурака свалял.

— По поводу миллиона? — Я решила, что наконец-то Байгер сообразил, что потерял.

— Нет, — засмеялся он. — По поводу картины.

— Не понравилась? Хочешь вернуть?

— Что ты, я в полном восторге! Жена тоже. И даже теще нравится, — добавил он, почему-то понизив голос. — Тут другое! Мы дядю Мишу обидели. Ему тоже надо картину подарить.

— Господи, сразу бы так и сказал! Приезжай, выбирай!

— Правда? Можно?

— Конечно! Завтра устроит?

Его устраивало завтра. Мы еще немного поговорили и расстались.

Денис приехал ко мне с утра пораньше. Мы выпили по чашечке кофе и стали выбирать картину для дяди Миши. Долго судили и рядили, рассматривали полотна, прикидывали реакцию дяди Миши на тот или другой сюжет.

— Ему понравилось бы что-то такое, как «Зимнее утро». Он любит, чтоб лес был, поле там или озеро.

— Понимаешь, Денис, вот эти работы, — я указала на творения «Дервиша Тимура», — мой муж делал на продажу. Я могу отдать тебе любую из них, даже не советуясь с Тимуром. Он поймет, когда я все ему объясню! Но другое… Это не для денег. Это его душа. Мне надо посоветоваться с ним сначала, можно?

— Мне неудобно будет вернуться без ничего, — смущенно проговорил Денис. — Он же знает, куда я поехал и зачем.

Мы стали обдумывать другие варианты и сошлись на том, что сейчас Байгер возьмет для дяди Миши «Каньон», а потом я попрошу Тимура выбрать ему пейзаж. «Каньон» тоже был неплох. Я, про себя, подумала, что дядя Миша мог бы свои аппетиты им и ограничить. На полотне был изображен глубокий овраг, в который падал красный фургон. От полотна исходил запах прерий, песка и криминала.

А вечером почтальон принес мне печальное известие. Пришла телеграмма от папы из Москвы: «Приезжай срочно. Дедушка умер. Не звони — очень занят. Папа».

— Что же делать? — спросила у меня Тамила. — Мы же собрались ехать к Тимуру! Я и с одним знакомым договорилась — он отвезет нас в Дольский район, потом поедет по делам, а на обратном пути заедет за нами и привезет в Гродин.

— Я поеду к Тимуру, а в Питер полечу рано утром послезавтра, — решила я. Пусть это эгоистично, пусть я не права, но быть с Тимуром в разлуке снова целую неделю не смогу. Я еще живая.

— Отлично, — Тамила одобрила мой план кивком головы. — Все отлично складывается. Только соберись в поездку в Питер заранее и не забудь заказать билеты на самолет.

А на следующее утро мы выехали в Дольский район. Тимур снимал комнату в поселке Солнечном, в живописном месте, на границе между степью и горами. Мы мчались на резвых «Жигулях» знакомого Тамилы, молчаливого парня, тайно влюбленного в мою подругу и готового для нее на все. Тамила бессовестно пользовалась его преданностью, заставляя возить себя по делам. По обе стороны от трассы раскинулась выжженная за лето степь, а впереди уже виднелись в дымке белые вершины. Но все-таки сюда лучше приезжать весной, когда степь, столь любезная сердцу Тимура, цветет разнотравьем, а воздух дрожит от желания быть пронзенным лучами жаркого летнего солнца.

Меня бодрили и возбуждали открывавшиеся просторы, скорость, предвкушение встречи с любимым. Мне было весело, и раздумья, терзавшие мой далеко не глубокий ум, оставили наконец усталое сознание.

В Солнечном мы долго плутали по узким улицам, среди маленьких домиков местных жителей, между вокзалом, базаром и единственным в поселке административным зданием. Тамила жаловалась на плохую зрительную память и наследственное отсутствие способностей к ориентации на местности. Наконец, нужный адрес был обнаружен. «Жигули» остановились у высокого забора, сложенного из больших, почти не отесанных камней. Мне показалось, что они держатся на честном слове. За калиткой начиналась асфальтированная узкая дорожка, ведущая к утопающему в плодовых деревьях аккуратненькому домику. Мы поцарапались в калитку, и на крыльцо вышла женщина в цветастом халате и зеленой косынке на голове.

— А, Тамила! — воскликнула она, завидев нас. — Заходите, заходите! А Тимур уже ушел рисовать!

Наш водитель сказал, что заедет за нами в четыре часа и уехал. Мы вошли в калитку, прошли в дом. Я испытывала легкое разочарование от того, что не увидела мужа сразу по приезду.

— Плохо без телефона! — сокрушалась хозяйка, Раиса Петровна. — Вот был бы телефон, вы бы позвонили, и Тимур бы вас подождал.

— Ну, мы подождем, — миролюбиво ответила Тамила.

— А подождите! — согласилась Раиса Петровна. — Только он раньше восьми вечера не приходит! Почти до сумерек работает, а возвращается уже затемно.

— Но водитель приедет в четыре! — я горестно представила себе, что могу не встретиться с Тимуром. — Тамила, что делать?

— Ничего страшного, — ободряюще ответила подруга. — Мы оставим ему письмо и сообщим, когда приедем в следующий раз.