– Рик, а ты уверен, что у них не будет при себе оружия, раз ты сам говоришь, что они ребята крутые? – с опаской спросил Буч.

– «Стволов» нет точно. Я очень внимательно присматривался к их снаряжению, – уверенно ответил Родригес. – Но есть водолазные ножи. Поэтому, если они окажут серьезное сопротивление, валим всех четверых. Не хрен рисковать! Пять килограммов чистейшего порошка – тоже неплохо.

Буч с облегчением кивнул:

– Верно, Рик. Собственная шкура дороже. – И сразу же перевел разговор: – А как ты объяснишь им, почему ведешь яхту к судоремонтным мастерским, а не к пассажирской пристани?

– Это моя забота, – грубо ответил Родригес. – Давай лучше поговорим о твоей задаче.

Еще около часа подельники обсуждали план предстоящего ограбления. Когда все детали были обговорены, Родригес оставил своего приятеля в снятом им домике и незаметно выбрался с территории мотеля.

14 мая. 08.45

В этот день мы приехали на пристань раньше обычного. После гибели Ильи Константиновича все мы чувствовали себя скованно и напряженно. Поэтому Андрей с Данилом, да и я сам, хотели как можно скорее завершить последнюю, как нам казалось, стадию операции. Завтракали молча, сосредоточенно поглощая сдобренное кетчупом отварное мясо и копченую рыбу. Богатая калориями еда совершенно не вызывала аппетита, но я старательно съел отмеренную Данилом порцию, чтобы напитаться энергией, необходимой для многочасового подводного заплыва.

Свое водолазное снаряжение мы накануне оставили в арендованном Ильей Константиновичем эллинге, поэтому наши утренние сборы были недолгими. Спустя всего несколько минут после завтрака мы уже выехали на пристань. Когда мы шли по двору к машине, из дома как будто случайно вышла миссис Роджерс. Последнее время она что-то слишком часто стала наблюдать за нами. Перехватив ее пристальный взгляд, я еще раз убедился, насколько прав был Илья Константинович, когда говорил, что операцию необходимо завершить за несколько суток, иначе через три-четыре дня, при всей конспирации, мы неизбежно начнем вызывать подозрения у местного населения. Впрочем, миссис Роджерс вслух ничего не сказала, и мы, не вступая с ней в разговор, уселись в машину.

Несмотря на то что мы приехали на пятнадцать минут раньше условленного времени, Родригес уже ждал нас на своей яхте. Увидев нас, он помахал нам рукой, измазанной машинным маслом, предлагая подняться на борт. Когда мы забрались по трапу, я увидел, что у Родригеса измазаны машинным маслом не только руки, но и широкие парусиновые штаны, которые я на нем увидел впервые.

– Масло из двигателя потекло, – ответил Родригес на мой вопросительный взгляд. – Хотел до вашего прихода сам все отрегулировать, да куда там. Придется обращаться к механику.

– Идти сможем?

– Сможем, сможем, – поспешил заверить меня Родригес. – Я уже в двигатель масла добавил, так что сейчас все в порядке. Никаких проблем.

Я удовлетворенно кивнул. Потом мы с Данилом установили на корме надувную лодку, а Андрей перенес из машины снаряжение. Родригес тем временем вытер свои руки от масла и встал у штурвала. Отчего мы явились на яхту втроем, а не вчетвером, как бывало прежде, он даже не поинтересовался, что меня несколько обескуражило. Наконец Рик отвязал швартовый канат и повел яхту из гавани в открытое море. У меня создалось впечатление, что он куда-то спешит. Хотя куда?..

Через два часа мы вышли в район, где накануне оставили на дне наш подводный транспортировщик. Вскоре я разглядел плавающие среди волн поплавки донных ловушек, обозначающие место затопления «Тритона». Мы с Андреем сейчас же принялись натягивать на себя гидрокостюмы, а Данил столкнул на воду «Зодиак». Родригес вышел из ходовой рубки и со скучающим видом наблюдал за нами. Наши действия уже стали для него привычными, и все же я не понимал перемены в настроении капитана. При выходе из гавани он спешил и явно нервничал, сейчас же всем своим видом демонстрировал полное безразличие. Но мы вышли в море не для того, чтобы анализировать поведение владельца зафрахтованной яхты. Поэтому, как только Андрей вслед за мной облачился в гидрокостюм, мы вместе спустились в качающийся на волнах «Зодиак». Вслед за нами в лодку спрыгнул Данил, а Родригес отвязал и перебросил нам с борта яхты швартовый конец.

Мастерски управляя рулем, Данил так подвел «Зодиак» к плавающим на воде оранжевым поплавкам, что он и Андрей своими спинами закрыли меня от вышедшего на палубу яхты Родригеса. Под их прикрытием я перевалился через борт лодки и без брызг нырнул под воду. Следуя вдоль соединяющих ловушки и поплавки капроновых тросов, я опустился на дно и вскоре обнаружил наш подводный транспортировщик. «Тритон» лежал на дне в паре десятков метров от установленных накануне садков. Я не стал тратить время на то, чтобы осмотреть ловушки, а сразу заплыл в кабину «Тритона». Совершенно неожиданно в голову пришла шальная мысль, что за прошедшую ночь, помимо гидроакустической станции и глубиномера, уничтоженных взрывом, вышли из строя и другие приборы. Но как только я включил питание, приборная панель, к счастью, осветилась и слегка дернувшиеся стрелки показали, что все работает исправно. Я откачал балласт, обеспечивающий отрицательную плавучесть подводному транспортировщику, и, когда «Тритон» оторвался от грунта, запустил двигатель. Аппарат послушно поплыл вперед. Я отрегулировал его плавучесть до нулевой и повел «Тритон» к границе испытательного полигона.

Гидроакустическая станция не работала, поэтому ориентироваться я мог только по показаниям радиометра, но пока его стрелка неподвижно стояла на нуле. Это было совершенно естественно, так как до границы испытательного полигона, где я мог наткнуться на след американского атомохода, оставалось не менее мили.

Пройдя такое расстояние, я всплыл на поверхность и включил бортовой акустический маяк. Не прошло и пяти минут, как в стеклянный обтекатель кабины, возвышающийся над волнами, ткнулся упругий борт «Зодиака». Андрей сейчас же перебрался из надувной лодки в кабину «Тритона», где я уступил ему место оператора, а сам пересел на сиденье боевого пловца. Прежде чем задвинуть на место стеклянный колпак, Андрей повернулся ко мне и сообщил:

– Когда мы шли сюда, то видели летящий над морем вертолет. Он прошел в трех милях впереди нас и скрылся из виду где-то над акваторией полигона.

– С вертолета не заметили лодку?

– Не должны, – услышав мой вопрос, ответил Данил. – Если только вертолетчики не смотрели в это время назад. Ведь вертолет был впереди нас на значительном удалении.

– И все же следует быть осторожнее, – заметил я.

В первую очередь это предупреждение касалось Андрея, ведь именно он сидел за штурвалом подводного транспортировщика. Андрей понимающе кивнул, после чего задвинул кабину защитным колпаком и начал погружение. До того как волны сомкнулись над обзорной полусферой, я успел увидеть, как Данил обнадеживающе махнул нам рукой и что-то прошептал себе под нос. Я его не слышал, но понять, что он говорит, было не так уж трудно. Обычно в таких случаях желают удачи, или легкой воды, или, наоборот, посылают к черту.