– Майкл, сколько времени нужно «Пегасам», чтобы добраться в этот район?! – выкрикнул он вне себя от злости.

– Еще шесть-семь минут, – ответил капитан эсминца, надеясь, что его ответ на какое-то время успокоит генерального инспектора.

– И это наши самые быстроходные катера, – недовольно произнес Трентон, но новых вопросов задавать не стал.

Надзирателю от ЦРУ не было известно то, что отлично знал старый «морской волк», отдавший более тридцати лет военно-морской службе. Быстроходные катера типа «Пегас», развивающие поистине рекордную скорость, предназначались для обеспечения действий спецподразделений в прибрежных районах, а также для перехвата быстроходных лодок контрабандистов. Поэтому, при наличии мощного ракетно-артиллерийского вооружения, состоящего из трех 25-мм артустановок, пяти разнокалиберных пулеметов, 40-мм гранатомета и ПЗРК «Стингер», они не имели средств для ведения подводной разведки и не способны были обнаружить находящийся в подводном положении носитель боевых пловцов. Эту задачу могли решить только тральщики, оборудованные средствами магнитной разведки для поиска донных и плавучих мин. Однако тихоходные тральщики более чем в два раза уступали в скорости катерам-перехватчикам. В обозначенный район они имели возможность прибыть лишь спустя четверть часа.

Поступающие на борт эсминца «Роуэл» доклады командиров быстроходных катеров полностью подтвердили возникшие у командора Дженингса опасения. Катера, способные огнем своих орудий всего за несколько секунд превратить в щепки шхуну средних размеров, спасовали перед подводным аппаратом, более чем в пять раз уступающим им по своим размерам. Тридцатиметровый слой воды, отделяющий подводный транспортировщик от рыскающих по поверхности океана катеров-перехватчиков, для последних стал непреодолимой преградой.

Вне себя от гнева Трентон направил в помощь катерам все находящиеся в воздухе противолодочные вертолеты, но ни они, ни прибывшие с пятнадцатиминутной задержкой тральщики уже не смогли исправить положение. Замеченный «Кондором-3» подводный аппарат скрылся в неизвестном направлении.

– Мы потеряли транспортировщик русских «дьяволов», – подводя итог безрезультатным поискам, сообщил Трентону командор Дженингс.

От собственного бессилия Трентон заскрежетал зубами:

– Вот именно, что вы! Ты и твои люди, Майкл, упустили русских, когда те уже фактически были у вас в руках! Но я преподам вам урок! Уж от меня-то они не уйдут. Срочно передайте мой приказ Спарку: всплыть под перископ и до получения дальнейших указаний двигаться в таком положении!

– Есть, сэр! – ответил Майкл Дженингс, вскинув руку к фуражке.

Командир эсминца не был согласен с прозвучавшими обвинениями. Но мнение командира корабля мало интересовало генерального инспектора:

– Капитанам «Пегасов» прикажите следовать к Спарку. Туда же направьте всех «Кондоров», у которых еще осталось горючее. Рано или поздно русские обнаружат нашу подлодку. Но, чтобы подобраться к плывущему под перископом «Атланту», им тоже придется подняться до двадцати метров. А на двадцатиметровой глубине наши вертолеты сразу обнаружат их подводный транспортировщик, а мои «тюлени» всадят в него свой гарпун! – объяснил Трентон свой план.

– Вы собираетесь использовать сверхсекретный ракетоносец в качестве приманки для русских «дьяволов»? – изумился Дженингс и неодобрительно покачал головой.

– Да, черт возьми! И не дай бог тебе или твоим морякам, Майкл, еще раз подвести меня, – грозно предупредил инспектор ЦРУ.

На этот раз Дженингс не решился возразить. Высказанная Трентоном в его адрес угроза прозвучала достаточно ясно. Да и изменить что-либо было не в его власти. Операцией по захвату российских морских диверсантов и их подводного аппарата руководил лично Трентон как представитель ЦРУ, отвечающий за секретность проекта «Атлант». Поэтому все отданные им приказы были немедленно исполнены…

В четырех милях к западу от эсминца «Роуэл» поверхность океана распорол выдвинутый перископ подводной лодки. Еще на метр выше поднялся штырь радиоантенны, обеспечивающей постоянную связь лодки с базой и кораблями боевого охранения. Перископ, словно нож, разрезал накатывающиеся на него морские волны, оставляя позади длинный пенный след. Вскоре он был замечен с борта трех противолодочных вертолетов, прибывших, по приказу Трентона, к всплывшему ракетоносцу. Несколькими минутами позже пенный бурун, остающийся позади поднятого над водой перископа, разглядел в бинокль с борта головного катера-перехватчика лейтенант Гасс – командир взвода боевых пловцов, накануне вечером прибывшего в Норфолк с военно-морской базы Литтл-Крик.

Лишь плывущий на пятидесятиметровой глубине легководолаз в обычном гражданском неопреновом гидрокостюме, в специальной водолазной маске с акваскопом вместо смотрового стекла и с комбинированным дыхательным аппаратом замкнутого цикла ИДА-100 за плечами не увидел оставляемого перископом пенного следа. Он вообще не видел ничего в обступившем его подводном мраке, кроме тускло светящего из-за разряженных аккумуляторов носового прожектора недавно покинутого им подводного транспортировщика.

11.55

Тьма подводного мира, где видимость зачастую ограничена несколькими метрами, обостряет восприятие и развивает интуицию. Поэтому все боевые пловцы очень внимательно относятся к своим ощущениям. Когда американский ракетоносец внезапно пошел вверх, капитан-лейтенант Ворохов сразу почувствовал опасность. Он не мог объяснить, откуда она исходит, но ясно ощутил ее близкое присутствие. Не последнюю роль в данном случае играла недавняя трагическая гибель Ильи Константиновича Рощина. Но в то же время Ворохов прекрасно понимал, что другого шанса подобраться к «Атланту» у его группы уже не будет. «Тритон» практически выработал свой запас хода, а с помощью одних только индивидуальных буксировщиков невозможно отыскать подводную лодку в акватории полигона. Поэтому, несмотря на усилившееся чувство опасности, Ворохов направил свой «Протей» вслед за устремившимся к поверхности ракетоносцем.

По мере подъема кромешная тьма постепенно начала отступать. На сорока метрах Станислав уже отчетливо различал свои вытянутые вперед руки, а оглянувшись назад, даже сумел рассмотреть надетые на ноги ласты. На тридцатиметровой глубине справа от себя Ворохов увидел вынырнувшую из глубины трехметровую тень. Рука самопроизвольно потянулась за пистолетом. Но в следующую секунду разглядел возвышающийся над продолговатым телом остроконечный треугольный плавник и неспешно движущийся из стороны в сторону рыбий хвост. Еще секунда, и появившаяся из тьмы крупная акула вновь исчезла из виду. Станислав облегченно перевел дыхание. Встреча с подводным хищником отнюдь не входила в его планы. Однако с исчезновением акулы опасность не исчезала. Наоборот, по мере подъема к поверхности неприятное ощущение только усилилось.

Снизив скорость буксировщика, Ворохов замедлил подъем, что уже давно следовало сделать, так как от переизбытка азота у него стала кружиться голова. Комбинированные дыхательные аппараты боевых пловцов позволяют всплывать без декомпрессионных остановок, однако при этом скорость подъема не должна быть слишком большой. С замедлением подъема головокружение сразу прекратилось, и Станислав получил возможность как следует осмотреться вокруг себя. Застегнутый на правом запястье глубиномер показывал отметку «двадцать метров». Вода стала настолько прозрачной, что Ворохов мог разглядеть над собой искрящуюся на солнце поверхность океана. Однако не это взволновало его более всего, а встречный поток подводного течения, ощущаемый даже сквозь гидрокостюм. Немалый опыт командира разведгруппы «морских дьяволов» подсказал Ворохову, что он столкнулся не с природным течением, а с потоком, который создается вращением гребного винта субмарины. Изменив положение тела, Станислав повернул буксировщик горизонтально и поплыл навстречу обнаруженному им подводному течению. Плыть было трудно. Встречный поток постоянно сносил легководолаза назад. Ворохов вновь увеличил скорость буксировщика до максимума, но это практически не помогло. Лишь удары волн стали сильнее. Тогда Станислав поднялся еще на десять метров ближе к поверхности. Здесь сопротивление воды ослабло, и легководолаз стремительно поплыл вперед.