– Я знал, что в конце концов мы договоримся, – довольно сказал Хорас. – Я доверяю вашему слову. И от души надеюсь, что уже через несколько дней брак наш перестанет казаться вам такой уж неприятностью…

– Избавьте меня от продолжения разговора, – тихо произнесла Маэлиналь. – Я очень устала. Могу я удалиться?

– Конечно, милая.

Хорас, скрестив на груди руки, встал перед нею и тем самым вынудил посмотреть на себя. Это оказало живительное воздействие – лицо принцессы дрогнуло, и в пустых глазах появилось осмысленное выражение – бесконечной брезгливости.

– Сейчас я позову слуг, и вас проводят в ваши покои, – заботливо сказал Хорас, словно не замечая этого. – Есть ли у вас какие-нибудь вопросы или пожелания?

– Да, – принцесса легко поднялась на ноги и отошла от него подальше. – Что вы сделали с человеком, который пытался защитить нас… которого похитили вместе с нами?

– Что я сделал с ним? Ничего, – Хорас недоуменно выпятил нижнюю губу. – Он находится здесь же, цел и невредим.

Принцесса вскинула голову.

– Я хочу видеть его, и немедленно. Хочу, чтобы он отныне был при мне. Вы позволите мне, я надеюсь, иметь свою свиту?

– Свиту? Ну, конечно… Но для чего, позвольте спросить, вам понадобился в вашей свите мужчина?

Маэлиналь непонимающе посмотрела на него.

– Меня беспокоит судьба этого человека, – ответила она. – Он добр и честен… и слишком слаб, чтобы защититься от вашего гостеприимства.

Лицо Хораса неожиданно передернулось.

– Если вы, – сказал он с дикой усмешкой, очевидно не обратив никакого внимания на ее последние слова, – если вы собираетесь подарить ему свою благосклонность, чтобы избавиться от моих домогательств, – я не советую вам этого делать, принцесса. Я уже сказал вам, как это важно для меня. И если вы обманете меня, он умрет у вас на глазах страшной смертью, и вы тысячу раз пожалеете о своем поступке. Потому что следом такой же смертью умрете и вы.

Принцесса закусила губу.

– Вы сумасшедший, сударь, – после секундной паузы холодно ответила она. – И ваши грязные соображения не должны меня касаться. Я всего лишь хочу быть уверена, что с этим человеком, пока он здесь, ничего не случится. И еще я хочу быть уверена, что в день нашей с вами… свадьбы и он, и моя подруга благополучно вернутся домой.

– Нет! – не сдержавшись, воскликнула Фируза, но на нее по-прежнему никто не обратил внимания.

– Конечно, конечно, – с язвительной вежливостью произнес Хорас. – Я вас предупредил, принцесса. И вашему слову я верю, как я уже сказал. Извините мне такую естественную в моем положении несдержанность. Сейчас его приведут.

Он обернулся и подал знак стражнику, стоявшему у дверей. Тот приблизился, выслушал приказание и удалился.

Фируза тем временем придвинулась к принцессе и горячо зашептала:

– Зачем ты согласилась, Май? Неужели ты ему веришь? Он ведь лжет, каждое его слово – ложь!..

Та не успела ничего ответить, ибо Хорас уже повернулся к ним и окинул обеих сумрачным взглядом.

– Да, я забыл предупредить еще об одном – на тот случай, если подобная мысль придет кому-нибудь в голову, – побег отсюда невозможен. Выбравшись из дому, вы будете кружить по лесу, пока не вернетесь обратно. Эта местность зачарована. Так что лучше всего вам смириться, сударыня, и с легким сердцем готовиться к свадьбе.

Маэлиналь ничего не ответила, только еще выше подняла голову, выжидающе глядя в сторону двери.

Через несколько минут, прошедших в полном молчании, на пороге в сопровождении стражника появился растерянно озирающийся по сторонам Овечкин. И при виде принцессы лицо его озарилось выражением такого самозабвенного счастья, что у царственной пленницы невольно екнуло сердце.

Фируза рядом с нею прерывисто вздохнула. А Хорас беспокойно шевельнулся и, обратив к Маэлиналь искривленное болезненной гримасой лицо, напомнил с неприкрытой угрозой в голосе:

– Я верю вашему слову, благородная принцесса!

– Как вы себя чувствуете, Михаил Анатольевич? – заботливо спросила принцесса Май, едва они остались втроем в отведенных для нее покоях. – Где вы были, как обращались с вами?

Ее учили в первую очередь заботиться не о себе, а о своих подданных. Овечкин, растроганный, посмотрел на нее.

– Я в полном порядке, принцесса. И должен вам кое-что рассказать. В башне, куда меня поместили, заперт Баламут Доркин, ваш друг…

– Баламут? – в глазах Маэлиналь внезапно засветилась отчаянная надежда. – Он тоже здесь? О… я завтра же потребую, чтобы освободили и его… благодарю вас за добрую весть!

Тут же она и сообразила всю тщетность своей надежды. Закусила губу, глаза потухли.

– О чем я говорю! Он так же беспомощен тут, как и мы. И все же – он сумел разыскать меня. Я сделаю для него все, что смогу. Если Хорас…

Овечкин вздрогнул.

– Хорас! Выслушайте меня внимательно, принцесса. Я знаю, что нужно от вас Хорасу, от вас и от Никсы Маколея…

И он торопливо пересказал все услышанное в башне от вещей птицы. Невеселый это был рассказ, ибо не оставлял никакой надежды на благополучный исход дела, но Михаил Анатольевич чувствовал себя не в праве скрыть от принцессы, что ее ожидает в том случае, если Никса Маколей проиграет бой. А тот должен был проиграть…

– Только вы можете закрепить связь духа Хораса с человеческим телом, вы и никакая другая женщина. Так сказал чатури. От чатури Хорас и узнал об этом страшном способе стать человеком. Практически вы подарите ему бессмертие, если… если…

– Я поняла вас, Михаил Анатольевич, – безжизненным голосом произнесла принцесса Май. – У нас уже был разговор с Хорасом.

– И что же… что вы ответили ему?

– Я дала свое согласие.

– Как… – только и сказал Овечкин.

– Он бессовестно шантажировал ее! – взорвалась Фируза, доселе молчавшая. – Он угрожал уничтожить весь Данелойн, как он поступил с Таквалой! Верите ли, Михаил Анатольевич, если бы он был человеком, которого можно убить, я сама убила бы его на месте. Если бы вы слышали, как он говорил с ней! Подонок…

Принцесса Май вскинула голову и обвела обоих гордым и спокойным взглядом.

– Как бы там ни было, я намерена сдержать слово. Если он не получит от меня то, чего хочет, он уничтожит Данелойн, как он и сказал. Все остальное было ложью, я знаю, но в этом он не солгал. От судьбы не уйдешь… мне придется сделать это. Но потом… Долго я не проживу. Но если успею, я спасу по крайней мере вас и Баламута Доркина. Я заставлю Хораса отпустить вас.

– Ни за что! – пылко сказал Михаил Анатольевич.

И умолк. Маэлиналь только глянула на него, и этого было достаточно, чтобы понять, что все возражения бессмысленны. Фируза тоже удрученно молчала.