у Слона пробежал холодок между лопаток. А если его противник действительно пронес на поле нож? Или остро заточенную отвертку? Шило? Да нет, не может быть...

Чемпион рванулся вперед. Маленькая тень, почти распластавшись по земле – ему навстречу…

Слон почувствовал, что между руками проскользнуло щуплое тело. Тонкие плети легли чемпиону на шею. Классический клинч… Сейчас он его просто отбросит, и ударит, вдогонку. Один раз, наповал… Но твердые холодные руки соскользнули с толстой шеи вниз, и Слон с изумлением понял, что у него остались свободными только ноги… Странное ощущение. Зуболом вцепился в противника мертвой хваткой, захлестнув свои руки в борцовском захвате «пальцы в пальцы» у того на спине.

А еще через долю секунды Слон понял, что проиграл. Удар, который на него обрушился – можно было сравнить с ударом кузнечного молота. Мелкая тварь ударила его головой, в самое мягкое и незащищенное место. В нос. Сам Марат не пострадал никак – этот удар он отрабатывал десятки тысяч раз, и в голове, и в реальности. Брызнула кровь. Еще один тяжелый удар – теперь под глаз. Под левый. Через мгновение – под правый. Еще раз – в нос. И теперь в лоб – со всего размаху. Противнику – в переносицу, а тебе – в надбровные дуги, в самое твердое и прочное место на голове. Марату показалось, что он слышит треск костей. Чемпиона повело, они упали в пыль футбольного поля. Зуболом поправил захват – и ударил еще раз. Зубы чемпиона затрещали. Еще удар. И еще. Теперь уже все гораздо проще. Перед глазами – месиво из плоти и крови, Слон метался, напрягая все силы, пытаясь вырваться, извиваясь как червяк.

Голова Марата равномерна била по потерявшему от боли рассудок чемпиону – равномерно, сосредоточенно, спокойно, как молот забивает сваю.

На четвертом десятке ударов все кончилось. Чемпион захрипел, и обмяк.

Не веря сам себе, Марат разжал захват. Отскочил, готовый ударить еще раз. Мир перед глазами слегка плыл. Вытоптанная земля залита кровью. Машинально Марат протер свое лицо. С пальцев тоже капала кровь. Это плохо. Если придется еще раз входить в захват – то мокрые пальцы могут соскользнуть. Как можно быстрей и тщательней он стал вытирать руки об штаны, каждую секунду ожидая крика: «наших бьют».

Но крика не было. Вокруг стояла мертвенная тишина. Зуболом поднял глаза, думая что его просто оглушило, ожидая увидеть надвигающиеся шеренги противника. Но перед ним стояла только толпа, совершенно не готовая к бою.

Внезапно на поле раздался звон колокола. Спартаковцы растерянно расступились от своих ворот, и Марат увидел, что человек, который ударил в колокол – это их крейсер, борец по кличке Арслан.

И тут звуки появились. Мир снова ожил.

Сначала раздался знакомый голос, донеслись слова Комбата. Смысл сразу утонул в шуме десятков других голосов. Марат окружили, хлопали по плечам, Гена Беседа взял его обеими руками за щеки, и безумными зрачками смотрел в глаза. Крейсер что-то кричал, Марат не мог понять – что именно. В уши ворвался шум, а потом он почувствовал странную легкость. Десятки крепких рук подняли почти невесомого для них Марата – и он увидел море голов, сотни открытых ртов, широко раскрытые глаза.

Слон, – пытался сказать Марат. – Слона затопчите. Да помогите парню!

В какой-то момент он увидел, как бывшего чемпиона волокут под руки к «скорой».

Да погодите вы! – заорал Зуболом, его отпустили, и он стал пробираться сквозь толпу к бывшему сопернику.

Кое-как нагнал его уже у самой машины:

Слон? Ты живой? У тебя все нормально?

Шволочь ты, - добродушно и басом отозвался чемпион, а у Марата отлегло от сердца.

Шволочь мелкая, - продолжил Слон, и что-то выплюнул, бело-кровавое. – А у меня все нормально, не волнуйшя, и не такое бывало… Зубов, правда, недоштаёт. Иди уж, ждут там тебя…

Марата действительно ждали. Четверо очень крепких взрослых мужчин на огромном черном джипе. Марата подхватили под руки, и повели к машине - аккуратно, но твердо. Толпа бойцов вперемешку с зеваками - расступалась перед этими черными людьми в костюмах.

Куда это мы? – спокойно спросил Марат, очутившись в прохладном нутре машины, ни к кому особо не обращаясь.

Не боись, мелкий, к Деду едем, - с хохотком ответил мужчина на сиденье рядом с водителем. – Просил тебя самолично, и как можно быстрей доставить, сразу после победы.

Мне бы вытереться чем-то, - сказал Нечаев.

Ему всучили в руки огромное махровое полотенце. Марат начал тщательно оттираться от крови, прислушиваясь к организму, пытаясь определить свои повреждения.

«Повреждений нет. Никаких. Вообще», - изумленно отрапортовал мозг.

Машина все набирала и набирала ход. В затемненном стекле мелькали знакомые городские пейзажи. Мимо которых джип проносился с ревом и скоростью, достойной болида Формулы-один.

Вот они сбавили скорость, и едут вдоль набережной, в центре города, сворачивают на незаметный переулок, вдоль дороги – столетние липы. Железные ворота разъезжаются в сторону. Они на промышленной территории. Вокруг – ни души… Хотя нет, охранники присутствуют, просто стараются на глаза не попадаться. Машина ползет уже со скоростью черепахи, и останавливается перед высоченным, четырехметровым бетонным забором.

Вылезай, герой, - командует тот, что рядом с водителем.

Марат выбрался из машины, и та исчезла, вместе с шофером, и другими двумя охранниками. Как будто трехтонная громадина испарилась в воздухе.

Юноша с сопровождающим прошли сквозь неприметную калитку в заборе. И оказались в совершенно другом мире. Там, за забором, остались кривые липы и тополя – а здесь идеально подстриженные можжевельники образуют причудливые узоры. Дорожка из полированного камня. Бордюры из шлифованного гранита. Чистота такая, что кажется, здесь не подметают, а протирают тряпочками. Каждый камешек.

И чуть впереди – большое здание, с готическими колоннами, но все равно больше похожее на восточный дворец неведомого падишаха.

Все здесь кричало о роскоши и невообразимом богатстве. Даже потолок в здании, томно сверкая, будто предупреждал: «я вам не побелкой беленный, а покрыт мраморной крошкой, прямиком из греческого Акрополя».

Марат почувствовал, что он как будто раздваивается. Точнее, еще не отойдя от горячки боя и буйных чествований, он словно бы развалился на несколько кусков. Пытался собраться – и бесполезно. Слишком много событий. Очень серьезных событий.

Одна часть сознания была все еще там – на футбольном поле, среди друзей. Вторая часть его сознания восхищалась увиденным пейзажем. А вот третья… словно смотрела в суть вещей.

Вот эта картина на стене. Обычный натюрморт с яблоками и кувшином. Быть может –