class="p1">Джулия укачивала ребенка – вперед-назад, вперед-назад.

– Он никаких драгоценностей не взял. Даже не открыл шкатулку. Деньги, паспорта, электроника, картины – все на месте. Полиция снимает отпечатки пальцев.

– Он был в перчатках.

Габриель застыл:

– Он тебя трогал?

– Нет, – прошептала Джулия. – Когда я проснулась, то увидела, что он держит картину Холидея. И увидела перчатки.

– Когда я поднялся наверх, картина лежала на полу. И стекло было разбито.

– Он ее уронил, когда я закричала.

– Но ты невредима? – хрипло спросил Габриель. Он протянул руку, погладил Клэр по головке. – С Клэр ничего не случилось?

– Я не думаю, что он входил в детскую. Дверь была закрыта, и я ничего не слышала от беби-монитора.

Габриель вытер рот рукой. Все могло кончиться совсем, совсем иначе.

– Мне жаль картину.

Габриель стиснул ей колено:

– Пусть лучше картина, чем ты!

Джулия взяла его за руку и усадила рядом. Вся дрожа, уткнулась ему в плечо. Он обеими руками обнял ее за плечи:

– Все с тобой будет хорошо. И с Клэр тоже.

– Я думала, он ее забрал. – По лицу Джулии стекла слеза. – Я думала, у тебя инфаркт.

– У меня просто отшибло дыхание. Но я думаю, мне бы сейчас стопка «Лафройга» помогла бы[11].

– Мне тоже.

– Я принесу, – сказал он, целуя ее в шею.

– Вряд ли кормящим матерям полагается пить «Лафройг». Но если бы я не кормила, черт побери, я бы твоего огненного скотча хлопнула.

Смеяться было неуместно, и Габриель это понимал. Он обнял Джулию и подавил смех.

– Нет у меня «Лафройга». Но если ты хочешь выпить, я тебе достану.

– Может быть, потом.

Девочка завозилась у Джулии на руках.

– Хочешь, я ее возьму? Она наверняка потяжелела за последнее время.

Джулия покачала головой:

– Мне нужно ее держать самой.

– Мистер Эмерсон? – подошел детектив в штатском. – Вы можете мне уделить минуту?

– Конечно.

Габриель поцеловал жену и ушел с детективом на кухню.

Джулия продолжала качать ребенка, мечтая, чтобы все это скорее кончилось. Было три часа ночи, и она хотела снова пойти спать. Но не здесь, не в доме с отказавшей системой охраны и разбитым портретом Данте и Беатриче наверху.

Через несколько минут Габриель вернулся.

– Похоже, что нарушитель проник через сад. Перескочил через изгородь и по двору дошел до задней двери, оставив следы на снегу.

Габриель заметил покачивания Джулии.

– Почему бы тебе не лечь? Я возьму Клэр.

– Я ни минуты не хочу здесь оставаться.

Она встала пошатываясь.

– Окей. – Габриель поскреб щетину на лице. – Поедем в отель. Хочешь собрать сумку?

– Я не хочу подниматься одна. – Голос Джулии прозвучал так жалобно, что сердце у Габриеля чуть не разорвалось.

– Я с тобой поднимусь. Давай только скажу детективу.

Габриель вернулся на секунду в кухню, вышел оттуда, взял на руки Клэр.

– Я ее понесу наверх. Ты прости, что я за столом уснул. Мне нужно было пойти лечь.

– Все нормально. – Голос Джулии стал стальным. – Но я должна отсюда убраться.

– Я позвоню в «Ленокс», как только мы поднимемся наверх. Упакуй все, что тебе будет нужно на пару дней. Я позвоню в компанию охранных систем и скажу, что мы уезжаем.

Джулия кивнула. В этот момент ей было нужно только одно: убраться с ребенком из этого дома. Компания эта делала слишком мало и слишком поздно.

Габриель поднялся наверх, Джулия за ним по пятам.

* * *

Пока Джулианна в гардеробной собирала вещи для себя и для Клэр, Габриель положил девочку в манеж. Она все еще спала.

Габриель перекрестился и произнес благодарственную молитву.

Подошел к ночному столику и хотел уже взять зарядку для телефона, как на что-то наступил.

– Ах ты ж твою…

Габриель поднял ногу – посмотреть, что там такое.

– Что там с тобой? – высунулась Джулия из гардеробной.

– Все нормально, ничего не случилось.

Джулия вернулась к сборам.

Габриель нагнулся и увидел, что наступил на что-то вроде статуэтки. Взяв с ночного столика салфетку, он поднял этот предмет.

Это был гротеск – небольшой двухголовый бюст: с одной стороны – череп, с другой – лицо. Габриель повертел его в руках, следя за тем, чтобы не трогать голыми руками. Снизу была выгравирована надпись: «O Mors quam amara est memoria tua».

У Габриеля не было сомнений, что предмет этот ему не принадлежит. И Джулианне тоже. Такие штуки были распространены в Средние века и в эпоху Возрождения – напоминание о том, что ты смертен. «О смерть, как горька твоя память. Помни, что ты должен умереть».

Скульптурка, на которую Габриель наступил, была старинной и вырезана искусно. По крайней мере, на его нетренированный взгляд, качество было музейное. Поскольку кембриджские полицейские вряд ли носят в карманах такие вещи, обронить ее мог только один человек.

– Я почти готова! – крикнула Джулия, зашла в ванную и закрыла дверь.

Габриель завернул статуэтку в еще одну салфетку и положил ее в кейс вместе с ноутбуком. Хотя, быть может, взломщик обронил этот предмет случайно, возможно было и то, что статуэтку он оставил на столике Габриеля как предупреждение.

На этот случай, а также учитывая способ доставки сообщения, Габриель решил поделиться своей находкой не с утонченными знатоками Кембриджа, а с совсем иным человеком.

Глава 47

– А ваши родные не пострадали? – с ужасом и тревогой спросил Николас Кассирер.

– Джулианна пережила потрясение, но в остальном все в порядке.

Габриель осторожно закрыл дверь в ванную номера в отеле, чтобы не тревожить Джулию и Клэр.

Клэр спала в манеже, а Джулианна свалилась на двуспальную кровать и заснула. В Бостоне было начало шестого утра, а в Цюрихе у Николаса – двенадцатый час дня.

– Я уже говорил с человеком, которого вы рекомендовали как наблюдателя, – продолжал Габриель. – Он сейчас в Альпах, следит за семейством Толботов, которые поехали кататься на лыжах. Никаких тайных встреч или подозрительного поведения не отмечено.

– Каково мнение Курта?

– Он считает, что вторжение в дом никак не связано с Саймоном Толботом. Но предложил выйти с ним на связь.

– Я бы доверился его инстинктам. Это может оказаться очень хорошей идеей. Курт умеет быть весьма убедительным.

– Я с ним свяжусь сегодня.

– Ваше описание соответствует работе профессионального вора картин.

– Да, но какой профессионал полезет в дом, где есть люди? – сказал Габриель прежде, чем успел подумать. Он закрыл глаза. – Простите, друг мой. Я не подумал.

Николас сменил тему:

– Взломщик держал в руках все предметы искусства в вашем доме, но пренебрег и драгоценностями, и деньгами. Значит, он не искал легкой наживы. И меня