всё тихо и спокойно. А ведь к вурдалакам всегда ведёт кровавый след из множества трупов. Во-вторых, тварей никто не видел — лесорубы говорили о странных лесных жителях, которые чураются других людей. Но мало ли на свете живёт чудаков?

В общем, я думал, что мы приехали в Восточно-Сибирскую тайгу, да ещё и в разгар лета, зря. И в первые три дня казалось, что я прав, — мы ничего не могли найти. Однако на четвёртые сутки учитель Анаксагорас уловил сверхъестественный след в глубине чащи, по которому мы и направились. Через пару часов я услышал размеренный стук — словно кто-то рубил дерево. И действительно, выйдя на круглую полянку, мы увидели высокого крепкого мужчину, который в одном ритме махал топором. Огромная лиственница дрожала и грозила вот-вот упасть.

— Здравствуйте, — поздоровался мужчина, повернувшись к нам, и вытер пот со лба. — Вы заблудились? Я могу показа…

С пронзительным свистом меч учителя Анаксагораса разрезал воздух, и голова мужчины покатилась по траве, заливая её кровью. Бледные губы приоткрылись, открывая вид на острые клыки. Янтарные глаза слепо уставились в небо. Мужчина был вурдалаком, и теперь я отчётливо чувствовал, исходящую от трупа «нечестивую» энергию. Однако глаза… Когда вурдалаки убивают людей и питаются человеческой плотью и кровью, их глаза становятся красными — алыми, как небо во время заката.

— Учитель, посмотрите, у него янтарные глаза, — я склонился над мертвецом. — Он не причинял вреда людям.

— Он — монстр. То, что уродует наш мир, — отрезал Анаксагорас и ткнул пальцем куда-то влево. — Три твари находятся там. Отправляйся и прикончи их. Принесёшь доказательства, что выполнил задание. Я подожду здесь.

Он сел на мягкую траву, скрестив ноги, и закрыл глаза. Учитель всегда так делал, если считал, что мы, его ученики, справимся без его помощи, — моментально становился отстранённым и начинал заниматься своими делами, пока мы убивали монстров. Медитировал, как сейчас, или отрабатывал боевую технику, которую и без того мог повторить её с закрытыми глазами, даже если его разбудят посреди ночи.

Я направился в сторону, куда он указал, и пять минут спустя наткнулся на хижину. Она явно была построена человеком, который не особо смыслил в строительстве. На лавочке сидели дети — мальчик и девочка, погодки, лет семи. Неподалёку стирала женщина — в деревянном корыте, с такой ребристой «тёркой», которую использовали лет сто назад. Под моей ногой треснула ветка, и все трое повернулись ко мне. Глаза у них были янтарными.

— Вы заблудились? — спросила женщина. — Можете остаться у нас на ночь, а то скоро стемнеет, по лесу опасно бродить в темноте. А завтра мой муж проводит вас до ближайшей деревни.

— Не проводит, — я покачал головой, и в этот момент женщина заметила меч на моём поясе. Её глаза испуганно расширились, она бросилась к детями и закрыла их собой.

— Мы не едим людей, — прошептала она. — Никому не причиняем вреда. Питаемся дикими животными.

Я не мог поверить ей на слово, а до Анаксагораса мне было далеко — ещё не было достаточной силы, чтобы просканировать вурдалаков и понять, как давно они не жрали людей. Поэтому я поймал её взгляд и применил ментальную технику — фактически это было чтение мыслей. Грубое, бесцеремонное и очень болезненное. Женщина выдержала это молча, сцепив зубы. А я убедился, что она не врала. Супружеская вурдалачья пара больше десяти лет не охотилась на людей, а чтобы и соблазна не было, они уехали в глухую Сибирь. Дети даже не подозревали, что с ними что-то не так. Что они — нелюди.

— Пожалуйста, — взмолилась женщина. — Пощадите хотя бы моих детей! Отправьте в детский дом, они будут жить как обычные дети…

— Когда-нибудь в них проснётся жажда крови, и рядом должен быть тот, кто объяснит, что с ними происходит. Мы же понимаем, что они не выберут верный путь самостоятельно, без любящих родителей рядом, — я покачал головой. — Так что — нет. Я не отправлю их в приют.

Женщина заплакала. Всё заняло несколько минут. Я завернул в платок три окровавленных пальца и пошёл обратно, терзаясь сомнениями — правильно ли я поступил? Когда я вышел на полянку, учитель Анаксагорас всё ещё медитировал. Я отдал ему отрубленные пальцы, он удовлетворённо улыбнулся, и мы отправились в деревню, где остановились на ночлег.

Я притворялся, что полностью доволен и абсолютно расслаблен, но мои внутренности были скованы холодом — если учитель Анаксагорас что-то заподозрит и решит всё проверить лично, если моя маскировка слетит, если я выдам себя хоть чем-то, то учитель Анаксагорас узнает, что где-то в лесу бегут три вурдалака — женщина, мальчик и девочка, и у каждого из них нет мизинца. И в таком случае мне несдобровать…

* * *

Только вот Ледяному Дракону тоже необязательно знать, что я бываю мягкосердечным. Почему бы не получить выгоду, если есть такая возможность?

— Что ты хочешь? — поинтересовался Дракон.

— Дар, — я склонил голову набок. Холод отступил, температура вокруг меня поднялась, снег на небольшом пятачке, где я стоял, полностью растаял. — О драконьих дарах ходят легенды.

— Какой именно?

— Твой коготь — сильный артефакт, который определяет магические таланты людей. Значит, ты — сильный менталист, — я с намёком поднял брови.

— Я сильно ослаб за последние годы, — Дракон огорчённо вздохнул, из его ноздрей вырвались два голубых облачка. — Моих сил хватит лишь на простенький дар: ментальную защиту и незамысловатые иллюзии. Только учти, иллюзии ты не сможешь материализовать, они всегда будут мороком, который моментально развеется, стоит кому-то его коснуться. Я бы предложил забрать мои кости и чешую. То, что дракон отдал добровольно, обладает особыми свойствами. Но где ты это всё спрячешь в Академии?

Я улыбнулся:

— Это уже мои проблемы.

— Так что, ты согласен? — осторожно уточнил Дракон.

— Да, смерть в обмен на ментальную защиту, иллюзии и твои кости с чешуёй. А теперь ты, наконец, определишь меня в какой-нибудь факультет⁈

— У меня для тебя неприятные новости, — насмешливо оскалился Дракон, а в следующее мгновение меня выкинуло в реальность.

Словно ничего и не произошло — во всяком случае, никто точно не заметил моего путешествия в драконий разум. Преподаватели и студенты выжидательно пялились на меня, а мои пальцы стискивали пожелтевший коготь. Никакого света — ни голубого, ни серебристого, ни чёрного, ни болотистого. В аудитории воцарилась полная тишина. Я нахмурился. Неужели…

— Неожиданно, — пробормотал Бровастый. — Признаюсь честно, это было действительно неожиданно. Последний такой случай зарегистрировали тридцать три года назад. Мда, очень и очень странно… И очень неожиданно. Молодёжь! Всё-таки удалось меня удивить. Надо же…

— Серый! — провозгласила Лысая, которую, очевидно, выбесили его неуместные рассуждения.

Директор Академии поправил золотые волосы — жестом, который больше подходил бы какой-нибудь модели, позирующей перед фотографом, — и пояснил:

— Серые — это ребята, которые не имеют ярко выраженного магического таланта. Или, напротив, такие ребята предрасположены сразу к нескольким магическим направлениям. Андрей Михайлович прав, это очень редкая ситуация, но, в принципе, ничего удивительного в ней нет. Я уверен, у вас есть знакомые, которые умеют и рисовать, и петь, и танцевать. Здесь то же самое, — он похлопал меня по плечу. — В каком-то смысле Марк Ломоносов — удачливый молодой человек. Ведь он сможет ходить на любые занятия любого факультета и поселиться в любом из четырёх общежитий.

Андрей и Настя Коноваловы зыркнули на меня с ликованием и предвкушением. Я им подмигнул и поднялся на своё место — сел между Машей и Егором, которые принялись уговаривать меня поселиться к ним в общагу — к чернокнижникам и физикам соответственно. Кристина Безликая, чья очередь дотронуться до драконьего когтя как раз наступила, высокомерно фыркнула и спустилась к преподавателям. Розововолосая красотка изящно положила ладошку на коготь и…

— Серая, — с сомнением протянула Лысая и покосилась на директора, словно ожидая подтверждения.

— Этот год решил нас удивить, — сказал тот и натянуто улыбнулся. — Ну, тем интереснее, правильно, ребята? Что ж, могу порадовать вас, этот тяжёлый день подошёл к концу, и Алина Юрьевна проводит вас по факультетским гостиным и покажет, где располагаются общежития.

Тем временем Кристина в глубокой задумчивости вернулась к нам, накручивая на указательный палец розовый локон.

— Ну что, в общежитии какого факультета поселишься? — спросила Маша.

— Давай к физикам, — настаивал Егор.

— Чтобы рядом постоянно отирался ЭТОТ? — Кристина выразительно посмотрела на Андрея Коновалова. Белобрысые близнецы как раз проходили мимо нас к выходу, где терпеливо ждала Лысая.

— Ты права, поэтому — к чернокнижникам, — кивнул я. Мы вышли из аудитории и потопали по коридору за Лысой, как утята —