— Прекрасно. — Я прижимаюсь лбом к ее лбу, отчаянно пытаясь отдышаться. — Со мной все в порядке.

— Лукас…

— В самом деле. — Я покрываю легкими поцелуями ее подбородок, так сильно желая сделать больше, но боюсь, что Гейдж отнимет это у меня. Сосредоточившись на своем желании, своем контроле, я пытаюсь связаться с Гейджем и надеюсь, что он не видит в Шайен угрозы.

Она не кажется такой обеспокоенной и поворачивается, чтобы встретить мой рот своим. Не в силах отказать ни ей, ни себе, я стону и уступаю этому поцелую. Тепло ее губ окутывает меня безопасностью. Мои кулаки дрожат от усилий оставаться неподвижными, пока ее пальцы исследуют меня. Она касается моих сосков. Я резко втягиваю воздух, и мои бедра подаются вперед. Она усмехается, но продолжает свою деликатную атаку. Моя грудь вздымается, часть меня хочет большего, в то время как другая просит отсрочки от перегрузки ощущений. Ее ногти царапают мою кофту, и жар разгорается у меня в животе.

Еще.

Я мысленно представляю ее обнаженной в реке, пока исследую каждый сантиметр ее тела. Представляю свой рот у нее между ног, как она выгибается подо мной, а мое имя срывается с ее губ.

Наш поцелуй становится неистовым. Кровь течет по моим венам. Темнота опускается, но я отталкиваю ее, сдерживаю так долго, как могу, потому что буду бороться даже с собственной головой, если это означает больше времени с Шайен.

Голой, мокрой, разгоряченной, с этими умоляющими голубыми глазами.

Ее руки скользят ниже, опускаются за пояс моих джинсов.

Туннельное зрение давит.

Я хочу этого. Хочу ее. Никогда в жизни так сильно ничего не хотел.

Я зажмуриваюсь.

Сосредоточься.

Оставайся в настоящем.

Но я недостаточно силен.

Завеса падает.

Глава 18

Гейдж

Эта женщина когда-нибудь, бл*дь, научится?

Я отрываю свои губы от ее, и она хнычет.

Жадная маленькая сучка.

Очевидно, мое послание оставить Лукаса в покое не понято.

Я опускаю руки, которые были так крепко прижаты к ней, что мышцы болят, и отступаю назад, кипя от злости.

Она задыхается, и я опускаю глаза вниз, чтобы не видеть жалкий взгляд женщины, когда ее отвергают.

Слабость отвратительна.

— Эй, мне очень жаль. — Она протягивает руку, и я шлепаю ее по руке, прежде чем она успевает прикоснуться ко мне. Ее руки обхватывают живот.

Я медленно поднимаю взгляд вверх по ее телу. Мешковатые штаны, которые не подошли бы даже самой сексуальной женщине, поношенная футболка, демонстрирующая ее вздымающуюся грудь, а потом…

Та-да! Вот оно.

Осознание.

Я ухмыляюсь.

Она хмурится.

— Гейдж.

Я протягиваю руки и кланяюсь.

— К твоим услугам, шлюха.

Она вздрагивает от моего словесного укола, но ее взгляд становится жестче.

— Почему ты здесь?

Я усмехаюсь и смотрю на звезды.

— Хм… Собирался спросить тебя о том же, но, видя, в каком состоянии я застал вас двоих, могу сказать, что точно знаю, почему ты здесь, Застенчивая Энн.

Она качает головой, длинные пряди ее волос колышутся от этого движения.

— Я здесь с Лукасом…

— Больше нет.

— Тебя не приглашали. — Последнее слово звучит ядовито, но я не упускаю дрожь страха в ее голосе.

Как, черт возьми, она смеет.

— Меня не приглашали? Меня не надо приглашать! — я подхожу к ней, от ярости мои мышцы напрягаются и дрожат. — Это ты шлюха, которую ни хрена не приглашали!

Должен отдать ей должное. Несмотря на боль, которая пронзает ее глаза, она не отступает, что, кажется, еще больше напрягает мой член.

Сука.

— Ты не послушала, когда я сказал тебе оставить его в покое.

Она расправляет плечи.

— Я не хочу оставлять его одного.

— Что, ты думаешь, здесь произойдет? Что за бредовая фантазия маленькой девочки крутится в твоем крошечном мозгу, а? Ты думаешь, он влюбится в тебя? Что вы вдвоем уедете в закат и будете жить долго и счастливо?

— Что?.. Нет!

— Ты ведь этого хочешь, не так ли? Ты хочешь Лукаса, потому что его легко контролировать. Тебе нравится власть, которую ты имеешь над ним, не так ли? Используя эту киску, чтобы контролировать бедного ублюдка.

Она съеживается.

Я наклоняюсь к ней и, как бы мне ни хотелось обхватить руками ее прелестную маленькую шейку, сжимаю кулаки по бокам.

— Держись от него подальше.

— Я не хочу. — Ее голос тихий, робкий. Она проигрывает свою борьбу. Наконец-то.

— Мне плевать, чего ты хочешь. Ты хоть представляешь, сколько женщин пытались трахнуть Лукаса? Сколько раз мне приходилось спасать его от изнасилования?

Ее губы дрожат, и она качает головой.

— Ты лжешь.

Низкий смешок эхом отдается в моей груди.

— Ни хрена ты не знаешь. И благодаря мне он тоже.

— Расскажи мне.

— Зачем? Чтобы ты могла жалеть его больше, чем сейчас?

— Мне его не жаль. — Ее полные губы опускаются, когда она, скорее всего, понимает ложь в своих словах.

— Ну, конечно. Повторю это еще раз. — Я глубоко дышу, пытаясь справиться со своей яростью. — Оставь его в покое, мать твою!

Она приближается, приподнимается на цыпочки и смотрит мне прямо в лицо.

— Если ты так сильно хочешь, чтобы я ушла, почему не позволил Дастину заполучить меня той ночью в баре?

Ее слова ударяют меня в грудь. Я надеялся, что она забудет ту ночь. Все это.

— Иди домой, Шайен. — Мое рычащее требование не сдвигает ее ни на сантиметр.

Упрямая сука.

— Скажи мне. Если ты так меня ненавидишь, то почему защитил меня от Дастина?

Я стаскиваю дурацкую кепку Лукаса, в отчаянии провожу рукой по волосам и сжимаю их в кулак, пока кожа не начинает гореть.

— Если я скажу, ты уйдешь?

— Ни за что.

Мой взгляд устремляется к ней.

— У тебя есть желание умереть или что-то в этом роде?

— Я не боюсь умереть, если ты об этом спрашиваешь. — Ее тело дрожит, выдавая ее слова. — Я тебя не боюсь.

Ах, ложная уверенность.

— Ты посреди темного леса. Дома нет никого, кто мог бы убедиться, что ты доберешься туда в целости и сохранности. Я мог бы похоронить тебя и отдохнуть к утру, если бы захотел.

Она отступает на шаг.

— Ты бы не стал.

Мои губы снова изгибаются, обнажая зубы.

— Ты ничего не знаешь о том, что бы я сделал и чего бы не сделал.

— Вот тут ты ошибаешься. — Она расправляет плечи в жалкой попытке обрести уверенность. — Ты защищаешь Лукаса. И никогда не причинишь мне вреда, потому что знаешь, что это причинит боль ему.

Я моргаю, обдумывая ее слова.

— Немного боли сейчас, чтобы спасти его от большой