– Как за что? За счастливую пару, конечно же.

Не глядя на меня, Лорел сказала:

– Ты как?

– Хорошо, – ответил я. – Просто потрясающе.

– Да ладно тебе. Это же твоя Лора. Скажи мне правду. Как ты себя чувствуешь?

– Правду? – Я отхлебнул немного пива. – Мне хочется умереть.

Лорел посмотрела на меня, ее лицо излучало нежность.

– Мне жаль. Я знаю, как сильно ты ее любишь. Тебе сейчас должно быть действительно тяжело.

Я почувствовал, что мне стало труднее дышать. В глазах застыли слезы. Я собирался расплакаться прямо перед ней. Дело было в том, как она это сказала. Словно рядом со мной сидела мама, которая все про меня знала, даже если я ничего не говорил ей.

Лорел сжала мою руку. Я попытался высвободиться, но мне это не удалось.

– Мы справимся с этим завтра, обещаю. Мы вместе пройдем через это, – сказала она. – Господи, как же мне не хватает твоей мамы.

– Мне тоже.

– Она нам сейчас очень нужна, правда?

Я наклонил голову и заплакал.

Той ночью я хотела лечь спать в комнате Джереми, но Тейлор погрозила мне пальцем.

– Не-а. Плохая примета.

Так что я отправилась спать в свою комнату, а Джереми – в свою.

Ночью было очень жарко. Я не могла уснуть. Пришлось сбросить одеяло и откинуть подушку, но это не помогло. Я стала смотреть на часы. Один час, два часа.

Когда у меня закончилось терпение, я встала и надела купальник. Пробралась вниз по лестнице в темноте и вышла наружу к бассейну.

Я нырнула и задержала дыхание настолько, насколько могла, и практически сразу почувствовала, как мое тело начало расслабляться. Вынырнув, я поплыла на спине, любуясь небом, усыпанным звездами. На улице было тихо и спокойно. Единственным звуком, который я слышала, был шум океана.

Завтра я должна была стать Изабель Фишер. Я всегда мечтала об этом, и сейчас главная мечта моей жизни должна была стать реальностью. И я все разрушила. Вернее сказать, собиралась разрушить. Я должна была рассказать все Джереми. Я не могла выйти за него, тая такой секрет.

Я вылезла из бассейна, обернулась полотенцем, зашла в дом и поднялась прямиком в спальню Джереми. Он спал, но я разбудила его.

– Мне надо поговорить с тобой, – сказала я. Вода с моих волос капала ему на лицо и подушку.

– Разве это не плохая примета? – сонно спросил он.

– Мне все равно.

Джереми сел и потер щеки.

– Что случилось?

– Давай поговорим снаружи, – сказала я.

Мы вышли на веранду и сели в шезлонги.

Я не стала ходить вокруг да около.

– Прошлой ночью Конрад сказал мне, что все еще любит меня.

Я почувствовала, как Джереми напрягся всем телом. Он молчал, поэтому я продолжила:

– Конечно же я сказала, что не испытываю к нему никаких чувств. Я хотела рассказать тебе раньше, но решила, что это было бы ошибкой, что мне стоит сохранить это в тайне…

– Я убью его, – сказал он, чем вверг меня в шок. Джереми встал.

Я попыталась остановить его, но он сопротивлялся.

– Джер, нет. Пожалуйста, сядь обратно. Давай поговорим.

– Почему ты защищаешь его?

– Я не… Я не защищаю его.

Он посмотрел на меня.

– Ты выходишь за меня назло ему?

– Нет, – сказала я, но мой ответ был больше похож на одышку. – Нет.

– Я не верю тебе, Беллс, – сказал Джереми, и его голос прозвучал на удивление ровно. – Я же вижу, как ты смотришь на него. Не думаю, что ты когда-либо смотрела не меня так же. Ни разу в жизни.

– Это неправда, Джер, – подскочила я. – Все совсем не так. Мои чувства к нему остались в прошлом. Они не имеют к нам никакого отношения. Давай просто забудем обо всем и построим свое будущее вместе? Только ты и я?

– В прошлом? – невозмутимо повторил он. – Я знаю, что вы виделись на Рождество. Я знаю, что вы провели его здесь вместе.

Я открыла рот, но не произнесла ни слова.

– Скажи что-нибудь. Давай, попробуй опровергнуть это.

– Между нами ничего не было, Джер. Я клянусь тебе. Я даже не знала, что он приедет. Единственная причина, по которой я не сказала тебе об этом… – Какая причина? Почему я не рассказала ему? Почему мне в голову не пришла ни одна причина? – Я не хотела, чтобы ты переживал из-за ерунды.

– Если бы это была ерунда, ты бы рассказала мне. Но вместо этого ты держала все в тайне. И после всего, что ты говорила мне про доверие, взгляни на себя. Я чувствовал себя последним подонком после того, как изменил тебе с Лейси, хотя мы даже не встречались на тот момент.

Я почувствовала тошноту.

– И как давно ты знаешь?

– Это имеет значение? – огрызнулся он.

– Да, для меня имеет.

– Я знал все с самого начала. Конрад сказал, что видел тебя, он думал, что я и так все знаю. Поэтому я и сделал вид, что был в курсе. Ты хоть представляешь, как глупо я себя чувствовал?

– Представляю, – прошептала я. – Почему ты мне ничего не сказал? – Между нами было всего чуть больше метра, но казалось, что нас разделяли мили. Дело было в его взгляде. Он был где-то далеко от меня.

– Я ждал, когда ты сама мне расскажешь. Но ты этого так и не сделала.

– Прости меня. Мне очень жаль. Я должна была рассказать тебе все. Я была неправа. – Это было так глупо. – Я люблю тебя. И мы завтра поженимся. Ты и я, правда?

Когда он не ответил мне, я спросила еще раз:

– Правда ведь?

– Я поеду прокачусь, – наконец сказал он. – Мне надо подумать.

– Могу я поехать с тобой?

На этот раз ответ последовал практически мгновенно:

– Нет.

Он уехал, а я даже не попыталась последовать за ним. Я просто опустилась на ступеньки. Я не чувствовала своих ног. Я не чувствовала своего тела. Что это только что было? Мне не верилось, что все это произошло на самом деле.

Где-то снаружи пел щегол. Или певчий воробей. Папа пытался как-то научить меня различать голоса птиц, но я толком ничего не запомнила.

Небо серело. Дождя еще не было, но он мог начаться в любой момент. Это было самое обычное утро в Казенсе. За исключением того, что я выходила замуж.

По каким-то причинам я была уверена, что свадьба состоится. Разве что я не знала, куда уехал Джереми и когда он вернется.

Я сидела перед зеркалом в своем розовом халате и пыталась завить волосы. Тейлор уехала в салон красоты. Она и меня пыталась уговорить поехать, но я отказалась. Я всего один раз делала салонную укладку, и мне не понравилось, как она выглядела. Я совсем не была на себя похожа. А сегодня я как никогда должна быть похожа только на себя.