– Вы знаете, абсолютно ничего не удалось выяснить о вашем прошлом. – Ага, вот чую я – сейчас начнется тонкая лесть. Меня оплетут комплиментами. Хотя – пускай его. Лишь бы не обращал внимания на пацанов. – Однако о событиях, последовавших за появлением на людях, выяснить удалось многое. Во-первых, вы начисто лишены чувства страха. Не в смысле – инстинкта самосохранения, а никогда не принимаете решений, продиктованных испугом. Во-вторых, не обманываете. Причем это распространяется на любые высказывания. То есть или данный вами совет верен, или его просто не дается. Правда, большинство их носит характер предупреждения о неправильных действиях или решениях.

Хм! А меня, похоже, крепко обложили. Немало фактов нужно проанализировать, чтобы высказать такое суждение. И ведь воздействие на мое самолюбие проведено неслабое – затронуты чувствительные струны человеческой души.

С одной стороны, очень лестно услышать подобное про себя. Но, с другой, я-то знаю – даже если подобные выводы были действительно сделаны, то это значит лишь то, что мои попытки выглядеть настоящим крепким мужиком были успешны и ввели окружающих в заблуждение. Есть у меня страх, но я не демонстрирую его. И лишнего стараюсь не болтать. Только и всего.

Между тем Ники явно попробовал потонуть, но оттолкнулся ногами от дна и переместился на более мелкое место.

– Мальчики! Обсыхать! – Вы уже поняли, что за пацанвой я наблюдаю не менее внимательно, чем слушаю слова будущего императора Александра III. И мне важно, чтобы будущий Николай Кровавый не испытал слишком сильного испуга, когда Игнат пихнет его на глубину.

Почему я уверен, что это обязательно произойдет? Так сам когда-то был таким. И сейчас беседа с цесаревичем занимает меня много меньше, чем наблюдение за его сыном, тем, при чьем правлении начнутся события, о которых было столько полемики. Нет, я не в курсе ни фактов, ни их объяснений – история ужасно неоднозначная дисциплина – все время в ней что-то меняется. Но царь, отрекшийся от власти в то время, когда его страна ведет войну, – это не мужик. Сачок. Сопляк. Мальчишка. Слово «дезертир» по отношению к подобному поступку даже мысленно не могу произнести – оно слишком взрослое.

Поэтому с нетерпением жду, когда ребятишки полезут в воду в следующий раз, и слушаю монолог наследника престола:

– Вы ведь не раз толковали со Степаном Осиповичем, что флот – сложный сбалансированный организм, где корабли разных назначений должны сочетаться для наилучшего выполнения решаемых задач. Те же торпедные катера для действий в тесных местах, миноносцы для нападения на эскадры в открытом море, минные заградители и тральщики – по этим направлениям в Адмиралтействе сложилась определенная концепция, как, впрочем, и в отношении крейсеров или броненосных кораблей.

В отношении подводных лодок ситуация выглядит курьезной. Наши эксперты внимательно ознакомились с обоими вашими ныряльщиками и выразили единодушное мнение о полной непригодности их не только к боевому применению, но даже просто к плаванию, как над водой, так и под ее поверхностью. Разумеется, чтобы не влиять на оценку, их никто не уведомил о трех потопленных вами боевых кораблях.

Пока Сан Саныч это проговаривал, я увидел наконец то, чего ждал. Ники поплыл. Он зашел в воду по грудь, наклонился, увидев что-то на дне, и потянулся за этим «что-то» рукой. Ноги оторвались ото дна, и на мгновение в воздухе сверкнули пятки. Отлично! Пару секунд тело было лишено опоры на твердь земную. Еще несколько подобных нырков, и привычка паниковать от отсутствия ясно осязаемой опоры совершенно устранится.

– Так уж и все, Александр Александрович?

– Степан Карлович Джевецкий высказался в том смысле, что, если увеличить внутреннее пространство и отрезать плавники, то из этой затеи вполне может получиться толк. Хотя плавники можно и оставить. Впрочем, тут может быть и ревность взыграла. Он ведь сам нечто похожее нынче сооружает.

– Ревность – сильное чувство, – сам не знаю, что это меня потянуло на общефилософское высказывание. – А более никто ничего определенного не выразил?

– Иван Федорович Александровский заметил, что вполне может приспособить свое торпедо к запуску со спарки.

Хм! А ведь я и не вспомнил о старике. Читал же уже здесь в публикациях, собранных Макаровым, и о его пневматической подводной лодке, и о торпедо, которое появилось в те же годы, что и детище Уайтхеда, вполне будучи с ним сопоставимым.

– Чем дело закончилось, Александр Александрович?

– Они со Степаном Осиповичем принялись обсуждать разные тонкости, и я откланялся, чтобы им не мешать.

Вот незадача! Увлек ведь меня беседой коварный царевич. Заговорил зубы, что называется. Неучтиво будет, если я продолжу изображать из себя неприступную твердыню. Надо тоже поделиться информацией.

– Видите ли, ваше высочество, концепция педальной лодки для диверсионных вылазок в порты уже сложилась. Если работы над ней, как и над торпедо Александровского, станут вестись на казенном заводе за казенный счет да под высочайшим присмотром, то опытные инженеры сумеют сделать значительно более моего. При иных же условиях в этом направлении проку от любых потуг не будет.

– Это, как я понимаю, совет, – мой собеседник довольно щурится.

– И вправду, что это я? – вот уж чего не хотел, так это назидать, а поди ж ты! Ведь тому, как управлять государством, меня никто не учил.

– Полно вам смущаться, Петр Семенович. Коли уж присоветовали, непременно исполню. – А у самого веселые искорки в глазах. Не, ну право, нормальный дядька, чесслово.

Потом мы дурачились немного, а затем провожали гостей до причала, где ждала их «Веста». Они намеревались зайти в Ливадию, посетить Батум и вернуться в Питер через Одессу. Такая вот деловая ознакомительная поездка, и заодно оказывали честь заслуженному кораблю, где для путешествия высоких гостей имелись вполне комфортабельные условия. По дороге Игнат показывал нашим гостям Севастополь – он здешний и все тут знает. Мы с Сан Санычем шли позади мальчишек, и я жаловался ему на то, что некуда пока дальше развивать подводный флот, потому что не только российская, но и мировая промышленность пока не готовы ни технически, ни технологически.

Что нет ни толковых электромоторов, ни аккумуляторов, ни генераторов, ни двигателей, способных, работая в тесных отсеках, эти генераторы крутить.

Знаете, многие встречные узнавали цесаревича и раскланивались, на что он отвечал наклонами головы. А вот чтобы валиться в ноги или руки лобызать – не было такого. Ну, это, к слову. Главное – огорошил он меня, считай у трапа.

– Повеление мое, однако, будьте любезны исполнить, уж не огорчайте цесаревича отказом. – Не, ну ехидный какой! – Станут вам из Адмиралтейства присылать деньги на домашний адрес с припиской, что для Маши. Это якобы на содержание козы. Там же, в Санкт-Петербурге, их проводят по графе: «Содержание дельфинариума». Так вот, средства сии предписываю я издерживать по собственному вашему разумению на надобности любого свойства.