И сказал мне этот достойный высочайшего доверия человек, что на Зиновия вполне можно положиться – не станет он мои чертежи никому продавать. Потом мы испили кофию, и я, за разговором о том о сем, успокоился и сообразил – меня держат «под колпаком», или, выражаясь современным языком, под негласным надзором. И, хм, балуют. Чтобы я по стране не разъезжал и со всеми без разбору не встречался.

Михаил же Львович поинтересовался моими политическими убеждениями, на что я ответил неопределенно. Вернее, заявил о полном отсутствии таковых за ненадобностью, да и недосуг мне.

– Но позвольте, Петр Семенович! Слова: «Человек проходит, как хозяин необъятной Родины своей», – они ведь не о государе-императоре. Эту песню нижние чины с «Великого князя Константина» пели так, как будто о самих себе. И переняли они ее от вас, милостивый государь. Никак иначе, чем вольнодумством, объяснить подобных мыслей я не осмеливаюсь. Кроме того, при общении с великим князем Александром Александровичем должного почтения к его высокому положению из ваших действий не проистекает. Общаетесь с членами императорского дома, как с равными, отчего можете произвести брожение в головах черни. Так что не обессудьте, но был бы вам весьма признателен, если бы перемещения свои ограничили вы только самыми насущными потребностями.

Куда уж определенней! Почувствовал себя работником одной из сталинских шарашек.

* * *

С моими чертежами после вмешательства «компетентных органов» не все оказалось так просто, как можно было бы подумать. События, развернувшиеся после отправки их в столицу, заставили меня иначе посмотреть на душителей русских изобретателей – реакционных царских чиновников. Дело в том, что в гости ко мне пожаловал один из них.

Сотрудник Адмиралтейства титулярный советник Александровский Иван Федорович. Моих лет мужчина с пышными усами и весь такой крепкий, подтянутый. Как выяснилось, это еще и изобретатель подводной лодки на пневматическом ходу, которая была успешно построена и даже эксплуатировалась некоторое время. Также он и автор торпедо – самодвижущейся мины. Вполне работоспособной, кстати, и, против моих деревянных самоделок, куда как более совершенной. В добавление ко всему этому, он еще с недавних пор и управляющий заводом Берда в Санкт-Петрбурге. Оказывается, по настоянию цесаревича (явно распропагандированного Степаном Осиповичем) это старейшее в Питере пароходостроительное предприятие выкупили в казну у наследников сына основателя. Торпедные катера по проекту Макарова и маленькие ныряльщики как раз там нынче и строят, планируя вооружить их торпедами Александровского.

Впрочем, «строят», это сильно сказано – пока ведутся проектные работы. И вот тут-то Ивану Федоровичу удалось под предлогом согласования чертежей послать одного из своих сотрудников (самого себя) на консультацию к заказчику (ко мне). А иначе на нашу встречу не было соизволения великого князя Александра Александровича.

Смех и грех, скажете? Пожалуй. Да не мне правителей осуждать. Нам и без того было о чем поговорить.

Разумеется, прежде всего, о двигателе для подводной лодки. Тут я коллегу порадовал. Один из макетов моих генераторов крутился от крыльчатки, установленной в дымоходе топки парового котла. Ток он давал на свинцовый аккумулятор – мы тут подбирали потихоньку формы пластин и, между делами, разбирались с режимами заряда-разряда. Так что, когда я запустил макет электродвигателя от этого самого аккумулятора, и мы вместе провели измерение мощности на его валу, то я насилу удержал гостя – так он рвался обратно в Питер переделывать свое торпедо под электродвигатель, чтобы показать Уайтхеду кузькину мать.

Потом я продемонстрировал работу электродвигателя прямо от генератора, а крыльчатку раскручивал потоком горячего воздуха от керосиновой лампы. Иван Федорович – весьма знающий инженер, ему не так много нужно увидеть, чтобы разобраться в принципе и прикинуть энергетические издержки. А, учитывая, что у него сейчас под рукой имеются и опытные проектировщики, и собственное производство, весьма обильно снабженное разнородным оборудованием, думаю, он разберется с тем, как строить двигательные установки для малых судов.

Обсуждали мы и проблемы постройки подводных лодок. Пока ничего определенно подходящего для субмарин, способных действовать вдали от корабля-носителя, спроектировать было решительно невозможно. Ну нечем крутить электрогенератор в замкнутом объеме тесного корпуса подводной лодки. Значит, и проектировать что бы то ни было подобного рода бесполезно.

Мы разговаривали на разные темы. Оказалось, что гость мой весьма сведущ в вопросах фотографии. А меня, знаете ли, как-то заинтересовали фотолитографические приемы. Я ведь дожил до эпохи нанотехнологий, а они как раз из этой области и произрастают. Шутки шутками, но мои электрические забавы уже подводят меня к необходимости создания систем автоматики, строить которые исключительно на одних реле не всегда удобно. Особенно цепи, воспринимающие сигналы.

* * *

Вскоре за убытием Ивана Федоровича прибыл Василий Фомич Петрушевский, заинтересованный в применении электрических машин к наведению артиллерийских орудий на береговых батареях. Имя это показалось мне знакомым, и, представляя гостю, как и что у меня устроено, я невольно напрягал память и не скупился на вопросы «вокруг да около». И вот мне повезло, гость мой упомянул, что учился он химии. Точно! Это же тот самый изобретатель русского динамита, которому Макаров отсылал мой «крем», который мы так и не сумели взорвать.

Любопытные вещи выяснились, когда я расспросил об этом прямо. Оказывается, для приведения в действие такого взрывчатого вещества необходим более сильный детонатор, который и сделали, добавив к обычному, что используется для динамитных шашек, изрядную таблетку собственно динамита.

Вот тут-то я и озадачился. Какой смысл, скажите на милость, создавать безопасную взрывчатку, чтобы потом, присоединением к ней нестабильной добавки, снова получить снаряд, грозящий взрывом при соударении?

– А что, нельзя было вместо динамита использовать тринитротолуол? – спросил я недоуменно.

– А что это такое? – полюбопытствовал мой гость.

Уже позднее, письмом, он сообщил, что отыскал упоминание о синтезе данного вещества и проверил его на взрывчатость. Остался премного доволен и принялся пользоваться в запалах именно им. Он бы с удовольствием обошелся совсем без «крема», тринитротолуол оказался даже сильнее, но в больших количествах получать его пока невозможно.

В рецептуру самого «крема» тоже внесли уточнения, но уже непринципиального характера. Сейчас эти новинки испытывают флотские минеры и армейские пушкари. То есть шаг к внедрению предпринят, а уж как оно дальше пойдет – там видно будет.

Так возвращаюсь, собственно, к визиту. Как раз прибыл мой заказ с завода Берда, и Василий Фомич дождался сборки и проверки получившихся моторов. Он и раньше видывал подобное, но тут сказал, что получилось весьма убедительно.

Суетная выдалась зима. Хлопотная и весьма насыщенная. Довольно интересно было стоять у истоков электротехники как индустрии. Клеммы, рубильники, переключатели – это ведь целый мир, созданный поколениями людей. Кто-нибудь помнит диаметр штыря электрической вилки? Или расстояние между этими штырями? А конструкцию тумблера себе представляет?