Большую отрицательную роль сыграла отсталость тактики царской армии и неумение ее приспособиться к новым условиям войны и боя. Немощная стратегия русского полководца не могла обеспечить победу царизма на Манчжурском театре. В своем письме к Алексееву Куропаткин писал:

Политические итоги потери Ляояна были велики. Исхода Ляоянского сражения, к которому так долго подготавливался Куропаткин, затратив на укрепление ляоянского района 7 месяцев и огромные суммы денег, с нетерпением ожидали в России: одни в надежде на победу, другие в надежде на поражение.

Поражение под Ляояном усилило в широких народных массах России общее недовольство тяготами войны. Получивший новый чувствительный удар на Дальнем Востоке, царизм вынужден был пойти на ряд дальнейших уступок, объявив «новую эру» в истории России. Министром внутренних дел на место убитого черносотенца Плеве был назначен либеральствующий Святополк-Мирский, бывший шеф жандармов, с назначением которого началась эра так называемой «либеральной весны».

Либеральная весна окончилась, в сущности, незначительными уступками правительства в виде некоторого ослабления цензуры, возвращения нескольких либеральных деятелей из административной ссылки и т. п. Вообще внутренняя политика царизма как барометр отражала события на полях Манчжурии. Когда Куропаткин под сильным давлением царского правительства обратился в приказе к армии с торжественным призывом к наступлению, пытаясь искусственными мероприятиями создать наступательный порыв, правящая верхушка самодержавия, не понимая корней неуспеха русской армии в Манчжурии, в предвидении призрачной победы отказалась даже от тех ничтожных уступок, которые были сделаны после Ляоянского поражения.

Неудачи Ляоянской операции оказали разлагающее влияние на армию и способствовали проникновению революционных идей в солдатские массы, которые начинают понимать всю гнилость самодержавного строя, затеявшего на Дальнем Востоке грабительскую войну. Солдатские массы начинают все более сознавать, что успешная война царизма не принесет им улучшения: победоносный царизм усилит лишь гнет и эксплуатацию народных масс. Пораженческие настроения в Манчжурской армии приобретают все более широкий размах.

Обстановка после ляоянского сражения

Схема 24. Наступление русской армии на р. Шахэ

После Ляоянского сражения русские войска отходили и северу. Куропаткин не предполагал задерживаться у Мукдена, намереваясь отойти к Телину. В своем стремлении отдалить последующее столкновение с японцами Куропаткин готов был пожертвовать сосредоточенными в Мукдене крупными запасами и питавшими железную дорогу Фушунскими каменноугольными копями. Однако ряд обстоятельств побудил Куропаткина задержаться под Мукденом.

Решающее влияние на это оказал Алексеев — проводник царской политики на Дальнем Востоке. Он находил крайне невыгодным немедленное очищение Мукдена, «что будет слишком большим торжеством для неприятеля и значительно усилит престиж Японии для всего здешнего Востока и для Китая в особенности».

Вместе с тем Алексеев настаивал на необходимости вторичной попытки оказания хотя бы косвенной помощи Порт-Артуру. Отсутствие преследования со стороны японцев и советы командира 10-го корпуса генерала Случевского, нашедшего позиции под Мукденом весьма удобными для обороны, вызвали окончательное решение Куропаткина остановить армию на линии реки Хуньхэ.

Манчжурская армия, начавшая оправляться после ляоянских потрясений, пополнилась закончившим сосредоточение 1-м армейским и вновь прибывшим на Манчжурский театр 6-м Сибирским корпусами.

Первоначальное решение Куропаткина носило стереотипный характер оперативного искусства русского командования: оказать противнику «упорное» сопротивление на Мукденских позициях с последующим переходом в наступление. В связи с этим решением Манчжурская армия, возросшая после Ляоянского сражения до девяти корпусов, имевшая в своих рядах 258 батальонов, 143 эскадрона и сотни, 758 орудий и 32 пулемета и насчитывавшая всего 210 000 человек боевого состава, заняла оборонительное расположение.

К 29 сентября главные силы были развернуты на фронте в 54 км, перехватывая наиболее вероятные пути наступления японцев. Правое крыло армии составлял Западный отряд в составе 17-го и 10-го армейских корпусов, отряда Дембовского из состава 5-го Сибирского корпуса и конницы Грекова под общим командованием Бильдерлинга.

Отряд командира 5-го Сибирского корпуса Дембовского (10 батальонов, 10 сотен и 25 орудий) располагался у Савамну с передовыми частями на линии реки Хуньхэ.

10-й корпус (9-я и 31-я пехотные дивизии и Оренбургский казачий полк) выдвинулся на левый берег Хуньхэ, на так называемую предмостную позицию Мадяну — Хуньхэпу с авангардом у Хуаньшаня.

17-й корпус (3-я и 35-я пехотные дивизии и отдельная кавалерийская бригада) сосредоточен был за левым флангом 10-го корпуса у Мукдена, однако передовые части его выдвинуты были правее передовых частей 10-го корпуса на линию у Хунлинну — Сахэну.

Конница Грекова в составе 10 сотен и 6 орудий находилась в охранении, растянувшись от реки Хуньхэ вплоть до железной дороги, имея главные силы в Дачжуанхэ.

Штаб Бильдерлинга оставался в Мукдене.

На левом крыле армии готовился к обороне Восточный отряд, включавший в себя 1-й, 2-й и 3-й Сибирские корпуса и конницу.

2-й Сибирский корпус (5-я дивизия, усиленная конницей и артиллерией) стоял к югу от Лагую, имея вправо от себя выдвинутую вперед конницу Самсонова — 18 сотен и 6 орудий у Ямпаньгоу, за которым у Сиагутуня стоял конный отряд Гурко. 21 сотня и 6 орудий Мищенко были выдвинуты к Кианхутуну. Отряд Ренненкампфа (5 батальонов, 12 сотен и 8 орудий) Сосредоточен был в Фаншине. 3-й Сибирский корпус (3-я и 6-я Сибирские дивизии) с двумя приданными пехотными и одним казачьим полками располагался севернее Фушуна.

Части восточного отряда временно объединялись командиром 3-го корпуса Ивановым со штабом в Фушуне.

1-й Сибирский корпус в составе 1-й и 9-й Сибирских дивизий — 24 батальона, 6 эскадронов, 64 орудия и 16 пулеметов — стоял на позиции Киузань — Фулин, служа связью между Западным и Восточным отрядами.

Правый фланг армии прикрывался отрядом Коссаговского (6 батальонов, 3 эскадрона, 12 орудий) у Каулитуня; левый фланг — отрядом Мадритова (1 батальон и 6 сотен) у Хуайженсяня.

Общий резерв армии составляли корпуса:

1-й армейский Мейендорфа (22-я и 37-я дивизия) — 32 батальона, 6 эскадронов, 96 орудий в районе Пухэ — Тава; 4-й Сибирский Зарубаева (2-я и 3-я Сибирские дивизии) — 24 батальона, 104 орудия — у Мукдена.