— Все двадцать тысяч? — недоверчиво переспросил Линьсюань.

— Все двадцать тысяч.

Линьсюань помолчал. Всё-таки, в такую массовую бойню слабо верилось, должно быть, слухи преувеличили… во сколько? Даже если в десять раз, всё равно масштаб смертоубийства впечатляет.

— Хорошо, что у нас на севере тихо, — пробормотал он.

— Да. Как бы ни были порой сложны отношения между нами, Мэями и Чжунами, в главном мы всё же ладим.

— Но если у них на устах масло, это ещё не значит, что в сердце нет ножа, — возразил тут же ощетинившийся Линьсюань. Не дай бог Чжаньцюн опять начнёт отговаривать от двойной игры…

— Вполне вероятно, — неожиданно согласился глава. — Потому я начинаю думать, что в том твоём предложении есть смысл, хоть оно мне и не нравится. И ещё я узнал, что Е Цзиньчэн ищет тихое место, где можно поселиться с семьёй, и пригласил его в Гаотай.

— Е Цзиньчэн? Это который… Дракон Бэйцзяна?

— Он самый. Он недавно снова женился и хочет спокойной жизни.

— А до этого он где был? — с интересом спросил Линьсюань. Роман, в котором он теперь обитал, то ли не дал ответа на этот вопрос, то ли он сам забыл, но в его представлении о биографии знаменитого полководца, неоднократно дававшего по ушам обнаглевшим кочевникам при императоре Чжэн Гуане, имелась лакуна длинной в полтора десятка лет.

— Служил то одним, то другим. Говорят, побывал даже в Цзяннани, но северянину тяжко на юге. Обосновался было в Фэнчэне, там же и женился, но не поладил с Мэями и решил уехать.

— Что же они не поделили?

— Е Цзиньчэн не пожелал признавать главенство Мэй Хайтана. Тот ему в сыновья годится, но Мэй Хайтан — племянник главы Мэя…

— И глава Мэй ну никак не может поступиться семейным гонором даже ради пользы дела.

— Возможно, Е Цзиньчэн уехал не только из-за этого, — помолчав, сказал Чжаньцюн. — В своём письме он предупредил меня, что больше не хочет воевать и намерен прожить остаток жизни мирно. Думаю, он надеется успеть вырастить новых детей, ведь его сыновья все погибли, знаешь? Кто в бою рядом с отцом, кто от болезни «тянь хуа» несколько лет назад. Но, надеюсь, в случае чего он не откажется помочь хотя бы советом.

Линьсюань удержался от вопроса, что это за «тянь хуа» такая — болезнь «небесных цветов»? Что бы это могло значить?

— И когда он приедет? — вместо этого спросил заклинатель.

— К концу месяца. Градоначальник собирается устроить в его честь праздник — там и познакомимся.

Линьсюань покивал.

— Кстати, ты был прав насчёт старой Ян, помнишь? — вдруг добавил Чжаньцюн. — Той старухи, у которой я чуть не засудил невестку за покушение на свекровь. Мне донесли, что прошлой ночью она подняла крик, звала на помощь, не узнала собственную дочь и пыталась выдрать ей волосы. А когда её наутро спросили, что случилось, очень удивилась и заявила, что ничего подобного не было и на неё просто клевещут. Думаю, она спокойно может возвращаться в дом к сыну — едва ли теперь кто-то поверит, будто младшая госпожа Ян недостаточно почтительна со свекровью.

— А я бы оставил её в доме дочери хотя бы до конца оговоренного срока, — не согласился Линьсюань. — Надо же дать бедной невестке отдохнуть от такого счастья.

*Старина Ван, дружеское обращение к равному.

**«Рассказы о необычайном. Сборник дотанских новелл».

Глава 10

Роскошно выгляжу, решил Линьсюань, оглядывая себя в зеркале. Празднование в доме градоначальника Гаотая — это не орденский междусобойчик, тут надо показать себя перед восхищёнными подданными во всей красе. Большую пыль в глаза пускают только если планируется встреча с представителями других орденов.

Светло-зелёный дасюшен из переливчатого шёлка с широким кантом более тёмного цвета, украшенный обильной вышивкой на груди. Из-под двойного пояса почти до носков сапог свисал узкий фартук-биси, покрытой такой же вышивкой, и шёлковый шнур с нефритовыми кольцами и кисточкой на конце. Гуань на голове был высок и вычурен, сверкая не только серебром, но и камушками, зелёная лента, обвязывавшая пучок под ним, украшена узорными металлическими наконечниками, а стекавшие по спине волосы на уровне лопаток перехватывала ещё одна заколка. Шик-блеск-тру-ля-ля, как сказала бы бабушка Андрея.

И новые, столь же роскошные ножны для Ханьшуя. Раз предстоит выход за пределы ордена, оружие для ношения обязательно.

На этот раз не нужно было спускаться по длинной лестнице — господам бессмертным приличествует ехать на праздник в каретах, а значит, обходным путём, по змеящемуся вдоль бока горы серпантину. Кареты в который раз удивили Линьсюаня — у них было только по два огромных колеса, вход находился спереди, там, где у нормальных экипажей должны были быть козлы. Но и нормальных козел тоже не было, кучер сидел боком на раме, к которой крепились оглобли. Чтобы Линьсюань мог влезь внутрь, не задирая ног, провожавший его Бай Цяо услужливо приставил деревянную лесенку. Заклинатель отодвинул занавеску с бахромой. Изнутри карета выглядела просторнее и уютнее, чем казалась снаружи. Деревянные стены обтянуты тканью, подушки на широком сиденье давали возможность устроиться даже с комфортом, занавески на окнах создавали интимный полумрак. Был даже столик и встроенный ящик, а в нём… ёлки-палки, чайный сервиз! И маленькая жаровня — хочешь углём топи, хочешь талисманами нагревай.

Карета дёрнулась и с еле слышным скрипом тронулась, подпрыгивая на неровностях почвы. Закачались занавески, подушки неплохо амортизировали тряску, но длинная дорога, скорее всего, всё равно вышла бы утомительной. Пожалуй, на длинной дистанции меч лучше, и не только из-за превосходства в скорости. Во всяком случае, если ты достаточно тренирован и у тебя после полёта не болят спина и ноги от постоянного напряжения. Линьсюань прикрыл глаза. Единственная лошадь, запряжённая в его карету, шла шагом, так что ехать они будут довольно долго. В какой момент его карета встроилась в вереницу таких же, спускавшихся в горы, он не заметил, но, когда экипаж наконец остановился, кучер едва сумел пристроить лесенку, чтобы Линьсюань мог вылезти — настолько тесно стояли повозки перед воротами градоначальника.

— Шиди? — окликнул Чжаньцюн. Глава ордена тоже был в парадном одеянии, похожем на длинную широкую рубашку с круглым воротом, широкими рукавами и застёжкой на боку. «Юаньлиншань» — подсказала память замысловатое название. Одеяние перехватывал пояс с нефритовыми бляхами, на груди и спине золотыми нитями был вышит герб-буфан с изображением стилизованной горы, а рукава и ворот украшали изображения змей и черепах.

— Да, я здесь, — Линьсюань пристроился рядом с ним. Высокий порог в воротах они