мастера, хотя Жулань не взялась бы назвать автора. Зато второй, с цветущей сливой и каллиграфической надписью, больше походил на ученическую работу, и к тому же явно выбивался из общего стиля комнаты. Женщина покосилась на колдующего над чайником главу Ши, гадая, что могло заставить его повесить на почётное место более чем посредственный рисунок. Правда, каллиграфия была хороша. Может быть, дело в ней?

— Вам нравится, госпожа Е? — спросил оторвавшийся от своего занятия Ши Чжаньцюн.

— Да, — слегка покривила душой Жулань.

— Это подарок.

— Я думаю, что его сделал кто-то, кто вам очень дорог…

— О да, — глава светло улыбнулся. — Это рисунок одного из моих шиди.

Жулань, успевшая вообразить, что это подарок ученика самого главы, что было бы логично, открыла рот, чтобы переспросить, но тут в дверь дома постучали. Глава Ши, пробормотав извинение, поднялся и вышел в соседнюю комнату. Чтобы через секунду пропустить в дом того самого вчерашнего заклинателя в зелёном. Хэн Линьсюаня. Увидев Жулань, он остановился как вкопанный.

— Глава, прошу прощения, я не вовремя.

— О, нет, — возразил Ши Чжаньцюн, — если у тебя нет ничего срочного и тайного, мы вполне можем посидеть втроём.

— Ни срочного, ни тайного, — заклинатель прошёл к столу и, повинуясь приглашающему жесту, занял место по другую сторону от главы Ши, прямо напротив Жулань. Теперь их разделял только узкий столик, и Жулань почувствовала ещё большее смущение, чем вчера. Хорошо, что он почти сразу отвернулся.

— Я хотел поговорить о дополнительных занятиях для внешних учеников. Мне неловко затруднять главу такими пустяками, но мы не нашли общего языка с шисюном Ваном.

— Ван Цинфэна тоже можно понять, — заметил Ши Чжаньцюн, разливая чай по чашкам. Две из них уже стояли на столе, третью он взял с одного из стеллажей. — Надвигаются праздники, в это время работы прибавляется.

— Я не собираюсь отнимать у него всех учеников. Речь идёт лишь о пяти-шести самых перспективных, и не более, чем на два часа в день.

— Я смотрю, ты начал оказывать покровительство не только И Гусуню? Признаться, я думал, что у тебя скоро станет на одного ученика больше.

— Покровительство? — Хэн Линьсюань хмыкнул. — Ну, можно и так сказать. Но едва ли он сам захочет идти ко мне в обучение.

— Из-за разногласий с твоими учениками?

— И из-за этого тоже.

Жулань молча прихлёбывала чай, слушая этот не относящийся к ней разговор. Скорее бы вернулся муж и можно было бы поехать домой. Домашние хотя бы привыкли к её внешности. Не удержавшись, она взглянула на мужчину напротив, и вновь встретила прямой взгляд. Всё-таки он глядел на неё как-то странно, не так, как все остальные.

— Ты имеешь в виду, что он всё ещё может таить на тебя обиду? — Ши Чжаньцюн нахмурился. — Не дело, если ученик плохо думает об учителе, тем более, если учитель немало для него сделал. Нужно заняться его воспитанием.

— И каким образом — наказать его? Не думаю, что после этого И Гусунь начнёт думать обо мне лучше. Надо оставить его в покое. Он всё поймёт сам.

Судя по на мгновение поджавшимся губам главы Ши, тот не был согласен. Но развивать эту тему дальше Чжаньцюн не стал.

— Ты уже встречался с господином Е? — спросил он вместо этого.

— Не пришлось, — коротко ответил мастер Хэн.

— Он сейчас с Доу Сюем. Думаю, они друг другу понравились.

— Не удивительно. Родственные души, как-никак, — мастер Хэн взял свою чашку. В отличие от главы, он не смаковал чай, а пил его как воду, словно бы и не чувствуя вкуса. У него красивые руки, машинально отметила Жулань. И сам он из породы тех мужчин, которых, как говорится, засыпают мандаринами. Распутник? Таким легко распутничать, любая женщина будет рада… То есть, конечно, не любая…

— Вам нравится чай, госпожа Е? — вдруг спросил Хэн Линьсюань.

Жулань вздрогнула, осознав, что совершенно неприлично рассматривает чужого мужчину. Ей потребовалось пара секунд, чтобы собраться с мыслями.

— Он… изыскан, — сказала она. Собственный голос показался грубым и хриплым, захотелось прочистить горло.

— Это хороший чай, — подтвердил глава Ши. — Если хочешь, я пришлю тебе немного.

— Спасибо, глава, в этом нет нужды, — улыбнулся младший заклинатель. — Мне и так уже стараниями Бай Цяо доставили столько, что я не знаю, когда всё это выпью.

— Твой старший ученик старается заслужить твоё прощение.

— Я буду счастлив, если он усвоит, что прощение заслуживают иначе, — мастер Хэн слегка поморщился. — Собственно, ему и не прощение заслужить надо… Ладно, это терпит. Но, боюсь, госпожа Е сочтёт нас невежливыми, поскольку мы всё время говорим о своём, игнорируя гостью.

— И в самом деле, — тут же согласился Ши Чжаньцюн, не дав Жулань возможности запротестовать. — Как вам Линшань и Гаотай, госпожа Е? Надеюсь, в вашем новом доме вам удобно?

Пришлось отвечать на вежливые, ничего не значащие вопросы. Да, удобно, она всем довольна, муж тоже, Гаотай замечательный, люди тут приветливые, орден Линшань очень любезен. Потом начались расспросы о её семье и Фэнчэне, но Жулань никогда не считала себя мастерицей рассказа. Да, она любила родной город, пионовые поля, простирающиеся вокруг него, сливовые и яблоневые сады, Пятиярусную пагоду недалеко от дома её семьи, с которой открывался вид на вершину горы Шилоу в одну сторону, и на дворец Начала всех начал, резиденцию клана Мэй, в другую. Но как об этом рассказать, если на язык приходят лишь общие затёртые фразы? Мастер Хэн с интересом спросил, знает ли она кого-нибудь из клана Мэй, но Жулань ответила отрицательно. Она была из хорошей семьи, но не более того. Её отец был всего лишь регистратором при городской управе и с правящим кланом находился отнюдь не на короткой ноге.

А потому, когда стало известно, что знаменитый Дракон Бэйцзяна заинтересовался некрасивой, засидевшейся в девках почти до двадцати лет дочерью семьи Сун, это показалось чудом, внезапно привалившим счастьем. Как выяснилось, он и искал такую, чтобы была здорова и добродетельна, но достоинствами не блистала — зачем немолодому мужчине, которому нужно срочно продолжить род, умница-красавица? Ему нужна такая, чтобы была благодарна мужу и рожала детей, дальше забора не заглядывая. Сочувствовавшая её матери, но уже отчаявшаяся пристроить девицу Сун сваха расхвалила Жулань до небес, упирая на её скромность, послушание и действительно отменное здоровье. Е Цзиньчэн свёл знакомство с её семьей, остался доволен, и помолвка была заключена в кратчайшие сроки. «М-да, — сказал супруг в первую брачную ночь, подняв с её лица красное свадебное покрывало. — Ну, надеюсь, девчонок ты рожать не будешь, а мальчишки пойдут в меня».

Но прошёл уже