может, а кто не может сюда приходить. – Он переместил свое брюхо в направлении Вики, и та поспешно встала, пока старший сержант не отрезал ей пути к отступлению. – У этого гражданского лица нет никаких, мать ее, прав находиться вблизи этого здания, и плевал я на то, каким отменным копом она была в прошлом.

– Не доводите себя до инфаркта, старший сержант. – Вики накинула куртку и повесила сумку на плечо. – Я уже ухожу.

– И правильно, мать твою, делаешь. И чтоб больше не возвращалась, Нельсон, запомни. – На шее у Гована проступили жилы, а бледные глаза горели ненавистью. – Мне плевать, с кем ты там трахалась, чтобы получить свои звездочки, сейчас их у тебя нет. Об этом тоже не забывай!

От попытки держать себя в руках у Вики свело челюсть. Карандаш в правой руке переломился – треск дерева разнесся по участку, словно выстрел. Радиооператор подскочил, но ни Вики, ни дежурный сержант не издали ни звука. Кажется, что они даже перестали дышать. Отточенными движениями Вики выбросила половинки карандаша в мусорку и сделала шаг вперед. Ее мир сузился до двух таращившихся на нее водянисто-голубых кругов под серебристо-серыми бровями. Она сделала еще шаг, зубы были стиснуты так, что в ушах гудело.

– Вперед, – усмехнулся Гован. – Только попробуй меня ударить, и окажешься в наручниках, а твоя задница – в камере, прежде чем до тебя дойдет, что же произошло.

Вики с трудом сдержала себя. Если она потеряет контроль, то ничего этим не добьется. Кроме того, как бы ей это ни претило, но Гован был прав. У нее больше не было должности, которая защитила бы ее от него или системы. В красной дымке ярости Вики сумела найти выход из участка.

На ступеньках ее начало трясти, и ей пришлось прислониться к стене, пока дрожь не унялась. До нее донеслись громогласные комментарии Гована. Всю ярость примет на себя дежурный офицер, и Вики бесила ее собственная беспомощность. Если бы она знала, что старший сержант заглянет в участок в свой выходной, то никакие адские полчища не заставили бы ее туда прийти.

Гован всегда отчаянно хотел стать следователем, но так и не выбился в чины. Он забывал о том, что старшие сержанты во многом руководят отделением, и жаждал стать детективом во что бы то ни стало, но ему уже дважды отказывали в повышении, и он знал, что теперь ждать нет смысла. Он ненавидел Вики еще больше потому, что она была женщиной и обошла парней в их собственной игре. Он ненавидел ее всем сердцем за то, что она донесла на него за избиение пацана в обезьяннике, отчего ему сделали выговор.

Вики платила ему той же монетой. Власть всегда привлекает тех, кто будет ею злоупотреблять. Она до сих пор помнила эту строчку из вводной лекции в полицейской академии. В некоторые дни помнить об этом было куда проще.

Она была слишком вымотана, чтобы ехать с пересадками, а потому взяла такси, и черт с ней, с двадцаткой, которую возьмут за дорогу домой.

День еще не кончился. Она позвонит приятелю, который разбирается в компьютерах, и попытается узнать, для чего может быть использована украденная система. Она догадывалась, что применить ее можно было для чего угодно, но спросить не повредит – возможно, удастся найти еще один ключик к призывателю демонов.

Старая обивка кресел в такси воняла, дождь барабанил по грязным стеклам. Вики сгорбилась. В конце концов, сколько хакеров в черных кожаных куртках, с автоматом, призывают демонов в Торонто?

* * *

Челлучи заявился после девяти.

Вики достаточно было увидеть выражение его лица, чтобы все стало ясно.

– Они разводили антимонии.

– Словно ходили по тонкому льду, – подтвердил он, хмурясь.

– Они хотели как лучше.

– Вот только не надо об их намерениях. – Он бросил пальто на стул. – Мне о них прекрасно известно!

Последовавшая за этим ссора выжала из них последние соки. Когда со спорами было покончено, как и с их неизбежными последствиями, Вики убрала влажный локон со лба Челлучи и нежно поцеловала его. Он вздохнул, не открывая глаз, но его руки крепче обняли ее. Вики зацепила край одеяла кончиком пальца и укутала их обоих, снова потянулась и выключила свет.

Полицейские подсаживались на наркоту или алкоголь не без причины. В течение четырех лет, до того как Вики ушла из полиции, она была для Челлучи предохранительным клапаном, он делал то же самое для нее. Однако из-за ее увольнения вовсе не стоило менять остальные правила. Вики понятия не имела, что делал Челлучи те восемь месяцев, пока они не разговаривали. И ей совершенно не хотелось этого знать.

Она легла удобнее под его весом и закрыла глаза. Помимо всего прочего, ей совсем не хотелось спать одной. Рядом с Челлучи было тепло, и он мог обнять ее, когда придут кошмары.

* * *

Ветер сгибал деревья на кладбище чуть ли не пополам, их силуэты выглядели дикими, рваными. Генри вздрогнул. После трех ночей ожидания он был на взводе и жаждал любой стычки. Даже проигрыш казался ему лучше бездействия. Предания о демонах были полны пробелов, которые его воображение с радостью заполняло.

Путь силы все еще требовал якоря и зловеще пульсировал, хотя пасхальное воскресенье и символическое воскресение Христа несколько приглушили его.

Затем все изменилось.

Пульсация ускорилась, тьма была уже не просто ночным мраком.

Генри знал, что где-то в этот момент начертили пентаграмму, зажгли огонь, начали призыв. Он напрягся, чувства обострились, Генри приготовился закрыть собственную пентаграмму при первом намеке. Началось. Меньший демон. Если он не сумеет его остановить, тогда придет демон более высокого ранга, а с ним – конец света. Правая рука поднялась, осеняя его крестным знамением.

– Боже, дай мне сил, – помолился он.

В следующий момент он вдруг оказался на коленях на мокрой земле, чувствительные к яркому свету глаза слезились, а под закрытыми веками радостно плясали остаточные изображения.

* * *

Третья капля крови упала на угли – воздух вокруг пентаграммы задрожал и изменился. Норман сел на пятки и ждал. Сегодня он выяснил, где живет Корин: оказалось, что взломать базу данных о студентах – как раз плюнуть. Никаких больше ошибок – она заплатит за то, что ему сделала.

Пульсация в голове нарастала до тех пор, пока, казалось, весь мир не запел вместе с ней.

Норман нахмурился, когда мерцание стало более отчетливым и появился неясный силуэт демона. Казалось, будто он борется с чем-то, кидается на невидимого врага. Рот демона распахнулся в безмолвном крике, после чего в пентаграмме стало пусто.

В тот же миг угли в хибати вспыхнули с такой силой, что Норману пришлось откинуться назад. Пульсация перешла в пронзительный вой. Он впился ногтями в