— Теперь мне надо уехать на какое-то время, — Трапп вздохнул. — Ты можешь здесь остаться на зиму?

— Конечно, — кивнул Чарли энергично. — Дети всегда хотели пожить в столице. Но зачем мы тебе здесь нужны?

— Не знаю. Соскучился по семье?

— Тебе просто нужен буфер между тобой и отцом, — фыркнул Чарли. — Вы всегда отвратительно ладили.

— Просто не позволяй мне выходить из себя… Как тогда, с Джонни.

— История с пони, да? Ладно, — Чарльз улыбнулся. — Ты уверен, что я нужен тебе, чтобы прикрыться только от отца?..

— Не волнуйтесь, мой генерал, — укладывая его вещи, рассуждал Паркер, — горгона нас ценит больше других! Мы вернули ей положение в обществе! Она дождется нашего возвращения!

— Похоже, что я волнуюсь? — спокойно спросил Трапп.

— Похоже, что вы с ума сходите.

— С чего это вы решили?

— Вы надели блузку Эухении вместо своей рубашки.

— Приглядите за ней в мое отсутствие, Паркер.

— За горгону не волнуйтесь… Мы её фавориты, точно вам говорю!

— За Эухенией.

— А, — Паркер засмеялся. — В доме полно детей. Эухения рассказывает им страшные сказки. Вы слышали историю про разрубленное сердце дровосека?..

Варкс ждал его у восточных ворот вместе с небольшим конным отрядом.

— На Косом перекрестке к нам присоединятся лесничие и охотники, — доложил он.

Трапп молча кивнул. Варкс поерзал.

— Понимаете, — замялся он, — тут такое дело.

— Вижу, — вздохнул генерал, проехал мимо нескольких всадников и остановился возле самого дальнего. — Дорогая, — спросил он терпеливо. — Что именно вы тут делаете?

Горгона оглянулась на остальных и отъехала чуть в сторону. В дорожном плаще королевской гвардии она выглядела как подросток. Эта безумная женщина успела довольно коротко остричь волосы и теперь убрала их в обычный хвостик. Кажется, она всерьез вознамерилась изображать мальчика, как будто они были внутри дешевого сентиментального романа.

— Я еду с вами, — объявила она, пытаясь выглядеть безмятежно и уверенно.

— Какого, собственно…

— Мои бриллианты! — зашипела она. — Они остались в Изумрудном замке, а вы как раз возвращаетесь в те края!

— Я привезу их вам, — пообещал Трапп.

— По-вашему, я могу доверить свои сокровища такому проходимцу, как вы? — прищурилась она.

— Проходимцу? — поразился Трапп.

— Ради бога, — разозлилась гематома. — Как будто кроме великого генерала некому больше волков по лесам гонять! Думаете, я не понимаю, что вы просто сбегаете из столицы, потому что вам наскучила вся эта суета?

— Это же не развлекательное путешествие…

— Еще несколько возражений, — предупредила Гиацинта, — и я подумаю, что вы сбегаете от меня!

Трапп открыл и закрыл рот, сердито глядя в упрямое лицо горгоны.

— Ну вот и договорились, — умиротворенно кивнула она и направила своего коня к остальному отряду.

27

Всю дорогу до Косого перекрестка шел колючий и злой дождь, поэтому, добравшись до трактира, Трапп первым делом потребовал себе горячую ванну.

— Ну надо же, — развеселился Варкс, стягивая с себя насквозь промокший плащ, — как некоторых генералов ссылка избаловала.

— Напомните мне, какая у вас нынче должность? — холодно осадил его Трапп, кивком веля Гиацинте следовать за ним. — Неужели все еще никакой?

Гематома была такой замерзшей и усталой, что молча повиновалась.

В комнате генерал без лишних слов стянул с неё всю одежду и засунул горгону в теплую воду.

— Я распоряжусь насчет ужина, — сказал он, не уточняя, чего именно ей хочется. Вряд ли здесь было богатое меню, да и гематома как-то призналась, что неприхотлива в еде.

— Ты тоже переоденься, — отозвалась Гиацинта, блаженно закрыв глаза.

Она казалась до того бледной и изнуренной, что генерал даже злиться на неё перестал.

Когда служанка принесла немудреный суп и подогретое вино, Трапп завернул гематому в покрывало и усадил за стол, сам ополоснулся в остывшей уже воде и потянулся за штанами.

— Я бы на твоем месте не тратила время на возню с одеждой, — заметила Гиацинта, уплетая хлеб с несвойственным ей аппетитом.

Трапп хмыкнул и уселся напротив неё, демонстративно отшвырнув штаны в угол.

Порозовевшая и довольная горгона с забранными наверх влажными волосами, которые кудрявились возле шеи и на висках, была чудо как хороша. Её глаза весело блестели, и она смотрела на Траппа с одобрительной улыбкой.

— Обожаю твои плечи, — сказала Гиацинта. — Почему тебе нельзя все время ходить голым?

— Да, такая тактика могла бы устрашить неприятеля.

Трапп налил себе вина и взялся за ложку.

— Ты выяснила, откуда мой отец, пославший к тебе убийцу, раздобыл твой портрет?

От неожиданности Гиацинта поперхнулась.

— То есть, — уточнила она, — сейчас, сидя передо мной абсолютно обнаженным, ты думаешь об убийцах?

— Глядя на тебя, я всегда думаю об убийцах. Я больше чем уверен, что однажды ты доконаешь меня, дорогая.

— О, только не нужно драм, — закатила глаза горгона. — Выяснилось, что Антуан торговал моими портретами направо-налево. Он, видишь ли, так подрабатывал. Повысь своим офицерам жалование!

— Он теперь офицер Бронксов, пусть они его и кормят. Но как ты вообще додумалась сунуться к этому Верду до того, как все прояснилось с тем нападением? А если бы он был причастен к нему?

— Он же мой брат! — возмутилась горгона.

— Ну, это не помешало тебе подставить его, отправив в смертельную ловушку.

Глаза Гиацинты стали бездонно-черными, а губы превратились в тонкую нитку.

— Я не собираюсь обсуждать это с тобой, — отрезала она.

— Мне просто интересно, — продолжал Трапп безжалостно, и сам не понимая, почему его заносит так далеко, — предательство у тебя в крови или были другие причины?

Её рука сжалась в кулак, и показалось, что удара не миновать.

Но горгона быстро совладала с собой. Неторопливо налила себе вина.

— Я спасала твою жизнь, — сказала она ледяным голосом.

— Если бы Антуан Верд убил меня в ту ночь, то фальшивый король, вероятнее всего, остался бы на троне и, зная твое упрямство, ты снова бы рано или поздно стала его фавориткой. С другой стороны, — продолжал Трапп довольно спокойно, хотя внутри у него всё вибрировало от гнева, — в тот момент ты была всего лишь беглой преступницей. Незавидное положение. В какой момент ты решила поставить на меня?

Горгона подтянула сползающее с плеча одеяло и высокомерно прищурилась.

— Тебе назвать точное время?

— А тебе обязательно быть такой стервой? — вспылил он.

— Без штанов твой гнев не достаточно убедителен, — Гиацинта, криво улыбаясь, отсалютовала ему бокалом.

Трапп выбил из её руки этот бокал и, перевесившись через стол, попытался разглядеть во мраке её глаз хоть что-то человеческое.

— Ты можешь больше не ставить себе таких вилок? — бессильно спросил он. — Что было бы, если бы Антуан Верд погиб той ночью? Как бы ты потом жила?

— Ты думаешь, я не спрашивала себя об этом? —