Кафе «Лотус» мне нравилось – там так славно пахло блинчиками и горячим какао. Но на этот раз я не замечал ни запахов, ни пёстрых занавесок, ни деревянного пола, обычно напоминавшего мне о лесе, – я сразу же увидел Джеймса Бриджера. Он сидел в углу таким образом, чтобы его не было видно с улицы и чтобы он видел всех, кто входит в кафе.

– Наконец-то, – сказал он вместо приветствия. Перед ним стояла чашка чая, но, кажется, он не отпил ещё ни глотка.

Я рухнул на стул:

– Что случилось?

– Помнишь, мы попросили Сару и Билла подежурить ночью у больницы? – Он глотнул чая, но только обжёг губы и выругался. – Я только что с ними говорил. Они оба считают, что готовится что-то нехорошее.

Я напрягся всем телом:

– Почему? Они что – обнаружили шпионов?

– На закате Сара заметила рядом с больницей несколько летучих мышей.

– Кучка совиного помёта! – вырвалось у меня. Ещё с тех пор, как я подрался с Джефри у реки, я знал: в союзниках у Миллинга есть стая летучих мышей. Скорее всего, у больницы были разведчики – ведь настоящие летучие мыши охотятся в одиночку, а не стаями.

– Я считаю, твоему отцу опасно оставаться в больнице, – сказал Джеймс Бриджер. – Надо забрать его оттуда. Сегодня же ночью.

– Да, – кивнул я. Мой голос дрожал. – Где сейчас мистер Зорки и мисс Кэллоуэй? Ещё у больницы?

– Да, они сторожат, пока мы не приедем.

– Вам что-нибудь принести? – к нам подошла официантка. Я молча покачал головой – мне сейчас кусок в горло не полезет.

– Счёт, пожалуйста, – сказал мистер Бриджер, заплатил за чай и встал вместе со мной из-за стола.

– Как вы думаете, нам понадобится подкрепление? – спросил я его по дороге в больницу. Мы шли пешком. Наверное, его машина всё ещё на стоянке у клиники.

– Не помешало бы. Но звать нужно только абсолютно надёжных людей.

– Разумеется.

Я знал, что Холли проводит приятный вечер у Сильверов, а Брэндон зависает в школе. Скорее всего, в человеческом обличье. Мысленное сообщение им сейчас не пошлёшь. И я взялся за телефон.

– Потрясно как! Я уже бегу, встречаемся у больницы! – выпалила Холли, едва я успел объяснить, в чём дело, и тут же бросила трубку, не дав мне договорить. Ох уж эта неугомонная белка!

Брэндон тоже сразу согласился:

– Я доберусь до города в обличье бизона, и никому не придётся меня отвозить. Взять с собой Тикаани?

Было бы здорово, если бы она пришла нам на помощь. Я тут же представил себе задумчивый взгляд её полуночно-синих глаз. Да, на Тикаани можно положиться. Но ей будет трудно улизнуть из стаи. Поэтому я ответил:

– Нет, не говори ей ничего. Давай, до скорого!

В больнице в это позднее время царил полный покой, и нам удалось пробраться через приёмное отделение, не привлекая внимания. Дежурная медсестра со скучающим видом тыкала в экран смартфона.

В палате отца тоже было тихо. Мистер Аппендицит разочарованно жал на все кнопки нового пульта управления – напрасно: экран оставался тёмным. Причина тому – перекушенный провод, который я заметил позади телевизора. Я улыбнулся.

Отец в футболке и спортивных штанах лежал на кровати и не сводил глаз с открытого окна, глядя на ночной пейзаж. На ноге у него была свежая белая повязка. – Мы забираем тебя отсюда, – объявил я Ксамберу и с тревогой покосился на окно. А вдруг за нами уже следят летучие мыши?

Отец вопросительно посмотрел сначала на меня, затем на Джеймса Бриджера. По нашим лицам он, видимо, понял, что ситуация серьёзная, поэтому встал, не задавая вопросов – в присутствии мистера Аппендицита мы бы всё равно не стали ему ничего объяснять, – и всунул ноги в ботинки.

– Тогда пошли, – только и сказал он и обратился к соседу по палате: – Пусть солнце встаёт для вас ещё долгие годы!

Тот заметно удивился:

– Ээ-э, спасибо. Поправляйтесь и всё такое.

Мы направились к двери, и тут я услышал шаги. Кто-то шёл по коридору прямо к нашей палате! О нет, только не сейчас! Может, сбежать через окно? Но дверь уже открылась, и в комнату вошла ночная медсестра. Та, что с кольцом в носу и с фиолетовыми ногтями. Которая ещё хотела принести моему отцу ножницы. Но на этот раз она нисколько не развеселилась, наоборот – возмутилась:

– Как вы сюда попали?! Ночью посещения запрещены.

Я не знал, что сказать. Но мистер Бриджер не растерялся:

– У мистера Златоглаза возникли проблемы в семье. Он вынужден прервать лечение. Его срочно ждут дома.

– Удачи в Румынии! – проворчал сосед и бросил бесполезный пульт на тумбочку.

– Как так – прервать лечение? – недоумевая, спросила медсестра. Кажется, она рассердилась: – Так дело не пойдёт! Мистер Златоглаз, вы должны остаться в больнице хотя бы ещё на сутки. А если вдруг начнётся воспаление…

– К сожалению, это невозможно. Спасибо вам за все, Терри, – приветливо сказал отец.

Терри очарованно посмотрела на Ксамбера – так Берта и Виола обычно смотрят на своих любимых телезвёзд.

– Ну, хорошо, если вы настаиваете, я предупрежу завтра доктора Ричардсона, – уступила она и принялась складывать в пакет таблетки, мазь и перевязочный материал. – Но вы обязаны в течение трёх недель каждый день посещать врача, он должен наносить вам на рану эту мазь и менять повязку. Тогда всё заживёт без проблем.

Мистер Бриджер, отец и я с ужасом воззрились на медсестру. Три недели?! На такое долгое лечение никто из нас не рассчитывал, я видел, как отец помрачнел. Он поставил неразборчивую закорючку, что покидает больницу на собственный страх и риск, мы поблагодарили медсестру и поспешили убраться восвояси.

Я нёс спортивную сумку с вещами и постоянно озирался в поисках шпионов. Я вспомнил, что в школе за мной следил оборотень-муха. Если бы я обнаружил в больнице осу, я бы, наверное, сошёл с ума. Но в коридорах никто и ничто не жужжало.

Наконец отец дал волю своему возмущению:

– Что это значит – три недели?! Караг, ты же мне говорил – потребуется лишь пара дней! Я хочу обратно в горы, к Нимке и Мие. Немедленно!

Как же хорошо я его понимаю! Но не успел я и рта раскрыть, как он продолжил:

– И почему мы сбежали из больницы? Что случилось?

До сих пор я ему ничего не рассказывал про Эндрю Миллинга, нужно срочно навёрстывать. Меня мучила совесть, что я не предупредил свою семью о коварстве моего бывшего наставника.

Я быстро рассказал отцу, кто нам угрожал и что между нами в последние месяцы произошло. Ксамбер не скрывал удивления, а в глазах у него зажёгся опасный огонёк: