Несмело ступаю в зал, пытаясь унять сердцебиение. Несмотря на уверенность в безупречности поданного блюда, страх впивается иголками под кожу. Мне очень важно это место, я не могу его потерять!

Увидев, кто именно меня ждёт, почти теряю сознание. Неужели старухи закончились, и Виктор Самборский приехал лично, чтобы собственноручно уничтожить меня?

Но он улыбается, сбивая с толку, и поднимается навстречу, когда я оказываюсь возле столика. Встаёт сам! Обалдеть! Конечно, опирается на костыли, но ведь операция была относительно недавно, восстановление не закончено. Значит, лечение помогает и выздоровление — лишь вопрос времени? В первый миг от радости за него забываю все свои опасения и обиды.

Но замешательство длится не дольше одной секунды. Вслед за этим вновь накатывает страх, и я задаю закономерный вопрос:

— Зачем ты приехал?

Витя тут же меняется в лице. Неужели ожидал, что я брошусь ему на шею? Обдавая холодом, заявляет:

— Я хочу видеть свою дочь.

Что? Кажется, у меня галлюцинации… Он точно сказал «свою»? И это после того, как вычеркнул нас с Иришкой из жизни? Уже не говоря о последовавших за этим событиях…

— Твою дочь? — шепчу, захлёбываясь от возмущения. — Ты пришёл не по адресу! Тут нет никаких твоих детей! — вкладываю в ответ весь скопившийся за два месяца гнев.

— Я неправильно выразился. Понимаю, что в ресторане Лисёнка нет. Но я приехал к ней, хочу её увидеть. Я соскучился по вам обеим. Очень, — на удивление голос его теплеет и звучит примирительно.

Пытается меня задобрить? Не на ту напал! Ни за что не прощу ему то, как он с нами обошёлся.

— Ира — не твоя дочь, — шиплю сквозь зубы. — Забудь о ней! Оставь нас в покое!

Нет, я не заплачу, не доставлю ему такой радости… Я должна выдержать этот разговор и уйти из зала с гордо поднятой головой. А там, на кухне, можно будет и всплакнуть…

— Что значит не моя? Иришка — моя дочь и по документам, и, как я теперь знаю, по крови.

Он опускается на стул и лезет в сумку. Меня начинает трясти. Моя дочь — не игрушка! Я не позволю ему снова поиграть ею, а потом опять выбросить.

— Виктор, ты вообще в своём уме? По каким документам? У моей, — делаю на слове выразительный акцент, — дочери в свидетельстве о рождении стоит прочерк! У неё нет отца, и фамилия Смирнова! Ты ей никто! Так что даже не вздумай к нам приближаться!

Несмотря на то, что выдаю всё это шёпотом, стараюсь говорить как можно строже и сердитее, чтобы даже не надеялся уломать меня. Я буду непреклонна!

То ли он хороший актёр, то ли действительно очень удивлён. Но не может он не помнить, как подавал иск в суд и давал распоряжение Олегу отдать мне новые документы! Уже не говоря о сообщении, которое, возможно, даже сохранилось в исходящих на его телефоне.

— С каких это пор? — голос звучит необычно хрипло, будто ему нелегко говорить. — Как ты это провернула?

Неслыханная наглость! Он пытается переложить ответственность на меня? У него с головой точно всё в порядке?

— С тех, как ты через суд отказался от неё, предоставив суду поддельный тест ДНК. И переделал обратно свидетельство о рождении.

Вот, я высказала ему свою главную обиду. Теперь должно полегчать. Не будет же он отрицать очевидное! Однако…

— Что ты несёшь? Какой суд? Я не отказывался от дочки и ничего не переделывал!

Выглядит и вправду растерянным и удивлённым. И это очень интересная и неожиданная реакция. Может, после операции у него начались проблемы с памятью? Как последствия наркоза, например. Но почему меня это должно заботить? Я-то в здравом уме и прекрасно помню и то сообщение, и что говорил мне Олег, и что написано в решении суда.

— Ну конечно… И тест ДНК ты просто так придумал сделать. Не надо вешать мне на уши лапшу! Ты был уверен, что она — не твоя дочь, полтора года не уставал повторять мне об этом. И тест тебе понадобился, чтобы ты мог подтвердить свою правоту и через суд избавиться от Иришки.

— Что за чушь? Я не понимаю, о чём ты говоришь! ДНК я решил сделать, потому что интуитивно почувствовал, что Лисёнок — моя родная, несмотря на несоответствие по срокам! Я не подавал ни в какой суд! Первый раз об этом слышу!

Витя наконец справляется с растерянностью и начинает повышать голос, глядя на меня снизу вверх. Но я игнорирую его слова, вхожу в раж и продолжаю нападение. Это ведь лучшая защита? Мне бы остановиться — на нас и так уже оборачиваются посетители, мы привлекаем ненужное внимание. Если он устроит скандал, то меня точно выгонят с работы. Но вопреки здравому смыслу я пытаюсь успеть высказать всё, что думаю, чтобы раз и навсегда пресечь любые попытки вмешиваться в мою жизнь.

— А поскольку результат оказался не таким, как тебе надо, ты его подделал! — на мгновение останавливаюсь, чтобы набрать побольше воздуха для следующей тирады. — Испугался, что я заставлю тебя алименты платить? Или что моя дочь посмеет на твои богатства претендовать? Знаешь, что? Засунь свои деньги в одно место! Отвали от нас!

Витя отвечает не сразу. Красноречие закончилось?

Но продолжает стоять на своём и отказываться от очевидного. Хочется плюнуть ему в рожу, развернуться, сбежать подальше от этого павлина и больше никогда не встречать. Всю жизнь мне своими грязными ботинками истоптал.

— Олеся, я ничего не понимаю. Извини, но ты сейчас говоришь какой-то бред. Я не отказывался от Иришки, а результаты этого теста увидел только сегодня утром, не успел забрать их до отъезда, — он протягивает конверт, который в начале разговора достал из сумки. — Я вчера вечером прилетел, чтобы…

— Смешно! У тебя, наверное, просто память отшибло. Потому что все твои слова гроша ломаного не стоят. У меня на руках документы. Новые документы, которые по твоей указке нам вручил Олег, когда выставлял из дома.

— Что?

Он произносит это настолько громко, что на наш разговор обращает внимание администратор с другого конца зала и сразу же направляется к нам. Только этого мне не хватало!

— У меня теперь из-за тебя будут неприятности! Нам запрещено общаться с клиентами в зале на личные темы! Ну почему ты постоянно вламываешься в мою жизнь как слон в посудную лавку?

Отчаянно хочется плакать… Знала же, что не надо было пускаться в выяснение отношений… Несдержанная дура! Как теперь выкручиваться?

— Олеся, что случилось? — строго говорит Анжела, дежурный администратор.

— Добрый вечер, — тут же вмешивается Виктор. — Разрешите представиться. Виктор Самборский, депутат. Впервые в вашем ресторане. Меня впечатлил необычный вкус пирожного, и я решил лично поблагодарить кондитера.

— Иди работай, — начальница коротко бросает мне и тут же расплывается в улыбке на все тридцать два винира, поворачиваясь к Вите.

Срываюсь с места и несусь на кухню, уговаривая удачу: «Только бы пронесло, только бы пронесло!». Ужас перед увольнением оттесняет на второй план все остальные мысли.