Факультет военных наук, ведет Канцлер, изучают, понятно, военное дело. Факультет естественных наук, ведешь ты, старец Григорий, изучаете магию. Домострой, это видимо как ухаживать за домом, ведет сударыня Софья..

— Складно сказал, да не так, — перебил меня Григорий. Уселся в кресло и хорошо поставленным голосом стал вещать. Чувствуется, что привык лекции читать.

— Она не сударыня. Она барыня Софья и её домостройный факультет в Лицее, как бы не самый важный. Про пыль там тоже есть. Наверно. Но тут ведь какие дело, кн… кхм… Храбр. Пока вы, бояре, в боях удачу ищите, кто-то должен вашу землю защищать. И заставлять прибыль приносить. Выкупы за вас платить. С купцами договариваться. Вам то спесь не позволяет? Кто это все делает? Или управляющего нанимать и трястись, чтобы не обокрал. Или на жену положиться. И так, оно, всяко лучше будет. Поэтому хорошая боярская жена должна много знать. Как правильно поля засеивать, как определить что садить, что хороший урожай в этом году принесет. Надо уметь определить, кто из жрецов проходимец и самозванец, а кто способен и дождь вызвать, и спорынью отшептать. А занятия по осадному делу у Военного факультета и вовсе Софья ведет. Не всегда, правда.

Гриша снова затянулся.

— Ишь ты, прямо голову прочистило. А ловко ты, все в пару фраз уложил. Но все простое сложным бывает. На военном факультете ты не только гриднями водить учиться будешь, придется тебе много битв прошлых изучить, кто как воюет, запомнить. А потом, даже, отряд тебе дадут. Делом знания докажешь. Но это на третьем курсе, до того еще дожить надо. После нашего Лицея, каждая бабонька — желанная жена, каждый молодец — готовый воевода при богатом боярском роде. Потому все девки на домострой идут, а все парни на военный. Но до третьего курса мало кто доходит. Сложно там.

— А на твой факультет, дедушка, кто идет, раз не девки и не парни? — спросила Милена, привычно сделав наивное личико.

— Умные, — ответил Распутин — Ведь любое дело, это понимание законов и умение ими пользоваться. Но только законы природные мира этого, не меняются никогда. Значит, и вся власть, какую ты не накопишь, никуда от тебя не денется.

— Все чародеи так говорят, а только ни одного царя среди вас не было, — ответила Милена. Я ожидал, что она закатит глаза. Но она смотрела прямо на Распутина. Похоже, это у них застарелый спор.

— А это, внученька, смотря с какой стороны посмотреть, — усмехнулся ей через дым Распутин. И вдруг вскочил с кресла, приложив палец к губам. Прокрался к сеням. Двигался старец, несмотря на нелепый вид, быстро и ловко. Достал из неприметного комодика мушкет, младший брат того, что я уже видел. Резко распахнул дверь и направил мушкет на скорчившуюся за дверью Лизу. Поза выдавала её с головой — сидела под дверью и подслушивала.

— Ой, а у вас не закрыто было, — сказала рыженькая. И улыбнулась невинно. Не забыв, впрочем, руки вверх поднять.

— Лизавета? — искренне удивилась Милена — Ты то тут что забыла?

— Скучно было, за тобой пошла, — пропищала та, косясь на ствол мушкета. — Дедушка, не убивайте меня пожалуйста.

— Врет, — сказал Распутин, но мушкет убрал. К креслу он не вернулся, а подошел к закрытому ставнями окну и осторожно выглянул в щелку. — Говори, кто такая, зачем пришла.

— Лизавета Патрикеева я, — ответила рыженькая с хитрым прищуром. Руки опустила и быстренько шмыгнула к нам с Миленой поближе. Говорила, подпустив в голосок наивности и простого говора. Быстро она ориентируется. На меня бы такую пушку наставили, я бы так голосом играть не смог.

— А родители кто? — Распутин, хоть и был в одном туркменском халате на голое тело, двигался и говорил уверенно. А может, просто это из-за мушкета в его руках так казалось.

— Вятские мы, — скромно ответила Лиза, заставив Милену вздрогнуть и с удивлением посмотреть на неё. Секунду позже я, после сверки с памятью Мстислава, поступил так же.

Вятичи были последним куском древней славянской земли, так и не покоренной русскими князьями. Сокровенная страна, затерянная среди лесов, про которую было мало что известно. Говорили, что у них есть два князя — тоже полувечные, такие же как старцы. Говорили, что все вятичи — колдуны. И в то же время, в усобицах князья часто нанимали вятские отряды в свое войско. Эти отряды отличались от других, разве что воинским умением, хотя их успехи люди были склонны приписывать колдовству. Мы смотрели на Лизу, она грустно смотрела в пол.

— А это кто, у забора моего трется? — спросил Распутин. Милена подошла к окну и тоже осторожно выглянула.

— Илья, — удивленно сказала она. — А он тут откуда?

— Да откуда вы все тут, на мою голову?! — вспылил чародей с мушкетом. Вернулся в своё кресло-качалку, взял оставленный в подставке косяк, затянулся. — Какой еще Илья?

— Муромский, — ответила Милена, — Видел, дедушка, здоровый какой? Я решила ему глазки построить. Пусть за мной первый год, хотя бы, походит. Сам же понимаешь, иначе мне от женихов проходу просто не будет. А так я, вроде как, уже при парне. Удобно.

— Нам тоже так надо, — шепнула мне Лиза.

— Ох, Милена, играешь ты с любовью. Лучше бы с огнем играла. Ладно, иди зови его. Пусть заходит, раз пришел.

Глава 22

С треском ломая все литературные устои, эта глава начинается с клиффхэнгера.

Мне было очень любопытно посмотреть, как среагирует Илья на обстановку у декана Гришани и угостит ли тот его косяком, но увы, этому не суждено было случиться.

Раздался звук тревоги. Местный аналог сирены — громкий протяжный вой медной трубы с одной из наблюдательных башен. Спавшие на подушках девушки проснулись, сели и испуганно заозирались, прижимая к груди покрывало, которым их накрыл старец Григорий.

— Ишь ты! Городской горн трубит! А ну все по домам! — гаркнул Григорий. И бросился внутрь своего дома. Одна из девушек тихо охнула, наконец слегка проснувшись и разглядев нас всех. Вскочила, смешно пытаясь прикрыть маленькими ладошками совсем не маленькую грудь. Посмотрела по очереди на Милену, Лизу и меня. Остановила взгляд на мне — я вальяжно сидел на стуле. Видимо выглядел самым главным. Он покраснела, пискнула:

— Только маменьке не говорите!

И убежала сверкая голой жопкой. Хорошо хоть не на улицу, а тоже в глубину дома. Мне даже захотелось посмотреть, что там у Григория. Куда все бегут. Я почти решился, но назад, обратно к нам уже вернулся старец Григорий, одетый по-походному — на