― Мне нужны деньги... чтобы расплатиться.

― Деньги не проблема, ― пожал плечами Антон. ― Но ты хоть понимаешь, как рискуешь? Все, что ты затеяла, крайне опасно, я уж не говорю о том, что это противозаконно.

― Ну, и пускай! ― уперлась я. ― Я хочу, что б им было плохо! Хочу, что б ребята собственной шкурой почувствовали то, что они привыкли делать с другими!

Вся троица смотрела на меня осуждающе, но спорить не пыталась. Между нами вдруг возникла стена непонимания, разрушить которую мне было не под силу. Запал мой пропал, на смену пришли усталость и безразличие.

― Ладно, мне пора, ― неловко пробормотала я, встала и покинула квартиру. Провожать меня не пошел никто, даже Тайсон.

Олег, в отличие от Димки с Антоном, мой договор с Маринкой воспринял с большим энтузиазмом, тут же пришел в хорошее расположение духа и незамедлительно выдал телефон и фамилии своих поставщиков. Как оказалось, их было двое, проживали они в Балашихе, там же была оборудована мастерская по производству «левых» дисков. Кроме того, они были хорошими знакомыми Калины, и это наводило на мысль, что он в этой истории был не последним человеком. Снабдив меня требуемыми сведениями и объявив, что до окончательного решения проблемы поживет у меня, Олег в полном умиротворении отбыл в спальню смотреть телевизор. О том, где я возьму деньги, чтобы расплатиться с Маринкой, он даже не поинтересовался, посчитав, что это моя забота и ему над этим голову ломать не стоит.

Потянулись дни, заполненные непрерывной суетой. Я разрывалась между больницей и работой, Олег изнывал взаперти, ожидая благополучного разрешения конфликта, дед хоть и медленно, но уверенно шел на поправку и это единственное, что радовало и придавало силы. Все свободное время я проводила с ним, мне удалось так умилостивить старшую медсестру (ту самую, что выгнала меня в первый день), что теперь я навещала деда не только вечером, но и в любое удобное для меня время. Кстати, она оказалась добрейшей женщиной и вся ее суровость была чисто внешней, просто должность у нее такая, что без суровости никак не обойтись.

Домой я возвращалась поздно и каждый раз во дворе встречала Димку с Тайсоном. Димка стоял возле подъезда, а Тайсон носился между деревьями, сбрасывая накопившуюся за день энергию. Наши встречи с Тайсоном носили самый теплый характер, с Димкой все обстояло сложнее. С того самого вечера, когда я рассказала о своей договоренности с Маринкой, в наших отношениях стал ощущаться некий холодок и отчужденность. Димка осуждал меня за беспринципность, а я, разобиженная на его черствость, запретила встречать меня после работы. Теперь наше общение сводилось к тому, что он вежливо справлялся о здоровье деда, я так же вежливо отвечала, что все нормально. Мы перебрасывались несколькими ничего не значащими фразами, он звал Тайсона, и мы, все трое, шли домой. Удивительное дело, Тайсон, который напрочь отказывался подчиняться Антону, Димку слушался беспрекословно. На площадке перед дверями мы сухо прощались и расходились по своим квартирам.

Только однажды Димка нарушил установившийся ритуал и на выходе из лифта сказал:

― У тебя сегодня были гости.

Я замерла на месте и еле смогла выдохнуть:

― Кто?

― Те же ребята, что и в прошлые разы приходили. Я им вежливо объяснил, что хозяйки нет дома и ходить сюда не надо.

У меня отлегло от сердца: с Олегом все в порядке, дверь он не открывал. Наскоро поблагодарив Димку, я рванула домой. Олег лежал на кровати, читал книгу и пребывал в добром расположении духа. Он свято верил Маринкиному обещанию помочь и готов был ждать сколько угодно, лишь бы избавиться, в конце концов, от докучливых кредиторов, тем более, что безделье его никогда не тяготило. На звонки он внимания не обратил, так как мы уговаривались, что он ни к телефону, ни к двери подходить не будет.

На следующий день я опять с замиранием сердца выискивала Димку взглядом возле подъезда и от всей души радовалась, когда он оказался на привычном месте. Меня удивляло, что он до сих пор не вернулся на свою Кубань. Наконец, я не выдержала и, напустив на себя безразличный вид, спросила:

― Ты еще здесь? Домой не собираешься?

― Так у меня ж отпуск! ― обиделся он. ― Ты, что, забыла?

― Нет, конечно, не забыла, но уж больно длинный у тебя отпуск получился.

Димкиному возмущению не было предела:

― Ничего не длинный! Это мой первый отпуск за несколько лет! Могу я немного отдохнуть? Или я вам тут надоел? Так ты прямо скажи, не темни!

Мне стало неловко. Выходило так, будто я выгоняла его, хотя никаких прав на это у меня не было:

― Можешь, конечно! И ни на что не намекаю! Я почему спросила? Потому, что беспокоюсь! У тебя ж там дело! Мало ли какие проблемы, а тебя нет!

Димка сразу успокоился и беспечно махнул рукой:

― А, вон ты о чем! Ничего, справятся! Мой генеральный директор мужик ушлый, любую проблему решит.

― У тебя есть генеральный директор?!

― А как же без генерального? Одному не справиться. Я уезжаю, так он вместо меня! Золотой мужик!

― И что он у тебя делает?

― Как что?! ― удивился Димка моей непонятливости. ― Я ж тебе говорю ― помогает! У меня ж коптильня!

― Про коптильню я уже слышала, но я не думала, что к ней еще и генеральный директор прилагается, ― ехидно заметила я.

Димка моего ехидства не заметил и простодушно сказал:

― Ну, он не только коптильней занимается! На нем и колбасный цех, и молочный, и теплицы. Работы ему хватает!

― Какой молочный цех и теплицы? Ты только про коптильню говорил!

― Ну, правильно, коптильня ― это главное. Она половину края продуктами снабжает! Ну, может не половину, это я чуток погорячился, но третью часть ― точно!

― Так много? Я думала, она у тебя маленькая, в сарае поставлена.

― А, ты про это! ― обрадовался он. ― Ну, сначала так и было, а потом мы три новых цеха построили, оборудование завезли. Теперь все путем!

Димка смотрел на меня открытым взглядом человека, который очень доволен тем, что сумел все так хорошо объяснить, а я ошарашено молчала. У меня было чувство, что надо мной только что очень хитро посмеялись. Ох, совсем не так прост наш Дима, как хотел казаться!

Занятая работой, беготней в больницу и переживаниями по поводу наших с Димкой отношений, я тем не мнение не забывала об уговоре с Маринкой, а когда она вдруг позвонила среди ночи, так и вовсе всполошилась. Она не стала извиняться за поздний звонок и тратить время на приветствия, а сразу приступила к делу:

― Наташ, ты не могла бы завтра подъехать ко мне?