― Хорошо! ― покладисто согласилась я и внутренне собралась. Предстояла нелегкая задача выдать такую правдоподобную историю, которая удовлетворила бы этих охотников за легкой добычей, и в то же время не сказать всей правды. И дело было вовсе не в том, что я хотела сохранить эти сокровища для себя. Нет, я не планировала заняться поисками клада, такая мысль в голову даже не приходила. Конечно, прочитав дневник, я поверила в то, что где-то на территории нашего бывшего имения в восемнадцатом году действительно спрятали клад. Не буду отрицать, что когда держала прабабкин дневник в руках, то испытывала сильное волнение. Но волновала меня не стоимость спрятанных вещей, не возможность получить их и внезапно разбогатеть, а то, что мне удалось заглянуть в прошлое своей семьи и осознать свое настоящее.

Я всегда очень дорожила своими родственниками, может именно потому, что у меня их так мало. Мне казалось, что я знаю о них все, а тут вдруг выяснилось, что это совсем не так.

Отец с матерью погибли, когда мне было четырнадцать. Я бережно хранила в памяти воспоминания о том, как мы зимой ходили на каток, как летом ездили гулять в Сокольники, как втроем маршировали на ноябрьских и майских демонстрациях. А тут я вдруг поняла, что все мои представления о них чисто детские и я совсем ничего не знала об их взрослой жизни за пределами нашей квартиры.

Со стороны матери родственников у меня не было вообще, она была сиротой, росла в детском доме.

Меня с братом воспитали дед с бабкой, родители моего отца. Я жила в их семье и мне всегда казалось, что на них начинается история нашей семьи, на них она и заканчивается. Конечно, чисто теоретически, я знала, что у меня были и прадед и прабабка, а до них еще много других людей, но об этом никогда не говорилось и для меня они как бы и не существовали. А тут я прочитала дневник и они, вдруг вышли из сумрака прошлого, стали реальными, обрели свои судьбы и характеры.

А что касается ценностей, то я о них совершенно не думала. Наверное, я не верила, что они могли благополучно сохраниться до наших дней. Их спрятали в начале века, с тех пор произошло столько самых разных событий, как трагических, так и случайных, что надеяться на то, что клад остался невредимо лежать на прежнем месте, с моей точки зрения, было крайне глупо. Он мог быть найден кем-то из местных жителей, он мог бесследно исчезнуть под обвалившейся землей, во время войны в него могла попасть шальная бомба или снаряд. Да мало ли, что еще могло произойти с ним за эти годы! В общем, искать клад я не собиралась, но и отдавать его этим волкам желания не было. Меня раздражало, что они так нагло предъявляют права на то, что им никогда по праву не принадлежало. Я глубоко вздохнула, собралась с мыслями и начала:

― Эту историю рассказывала бабушка. Как я уже говорила, она была очень романтична, и ей нравилось думать, что мы не простые смертные, а «голубая кровь». Мне кажется, это как-то поднимало ее в собственных глазах и скрашивало однообразные будни.

Армен понимающе кивнул головой, и у меня мелькнула мысль, что он и сам так иногда поступает. Он, тоже, наверное, потчует своих друзей рассказами о том, что принадлежит к древнему княжескому роду, хотя его дед, скорей всего, пахал землю и крутил волам хвосты. Но отвлекаться было нельзя, поэтому я отбросила ненужные мысли и продолжала:

― Может в этих рассказах и была доля истины, но я подозреваю, что бабушка сильно преувеличивала, когда рассказывала о спрятанных сокровищах.

― А дневник? Ваш брат упомянул о дневнике!

― Никакого дневника нет и не было! ― отрезала я. ― Это все выдумка брата! Ему нечем было отдавать долг, вот он и решил отвлечь парней от своей персоны и переключить их на поиски сокровищ, а для большей правдоподобности сослался на дневник. Мол, все ребята ― чистая правда! Это не я придумал, бабка в дневнике писала! Олег великий врун и краснобай, если б вы его знали лично, то так доверчиво к его словам не отнеслись бы. И еще, если бы дневник действительно существовал, то, я думаю, и дед, и мой отец, да и сам Олег воспринимали бы эти рассказы с большим доверием и, возможно, сделали бы попытку найти сокровища. Уж Олег, точно, мимо не прошел бы!

Марина заерзала в кресле и тревожно посмотрела на своего любовника. Такой поворот событий ей явно пришелся не по вкусу. Я ее прекрасно понимала, ведь бриллиантовый туман, только что мерцавший перед глазами, вдруг начал бледнеть и рассеиваться. Я ее понимала, вот только сочувствовать не могла. Армен слегка кивнул головой, как бы принимая мое объяснение, и бросил:

― Расскажите о кладе! Абсолютно все, что вам известно!

― Если отбросить детали...

― Не надо ничего отбрасывать! Рассказывайте все! ― резко перебил он.

― Хорошо! ― покорно кивнула я. ― Бабушка говорила, что до восемнадцатого года наша семья жила в своем имении.

― Где именно?

― За Волоколамском, село Ольговка. Имение называлось «Услада», ― с готовностью сообщила я.

Армен удовлетворенно кивнул, а Маринка заметно расслабилась.

― Продолжайте! ― подстегнул меня Армен.

― В восемнадцатом году в округе стало неспокойно, новая власть национализировала одно имение за другим. Когда к тогдашней владелице имения (это была бабушка моего дедушки, услужливо пояснила я) пришли представители местной бедноты с документами о реквизиции имущества, она решила забрать свое семейство и уехать в Москву. У нее там был свой дом, где она надеялась какое-то время спокойно пожить. Ну, а перед отъездом спрятала наиболее ценные вещи, что б, значит, они никому чужому не достались.

― Что именно? ― живо спросил Армен, а Марина подалась вперед, ловя каждое мое слово. Похоже, у нее перед глазами опять замелькали бриллиантовые всполохи!

― Что именно она спрятала? ― нетерпеливо повторил Армен. И куда только подевалась его наигранная скука?

― В бабушкиных рассказах фигурировали семейные драгоценности, причем, каждый раз совершенно разные, но я думаю, что все это были ее фантазии. Насколько я знаю, наша фамилия никогда не принадлежала к знати и богатством не блистала. Скорее всего, это были просто ценные вещи. Может столовое серебро, может немного золота, но уж точно не фамильные драгоценности.

Маринкина физиономия опять вытянулась. Бедняжка, нелегко ей приходилось! То, есть сокровища, то, нет сокровищ! С ума сойти можно!

― Это вы так думаете... ― пробормотал Армен, похоже, он разговаривал сам с собой. Поразмышляв немного над чем-то, только ему известном, он спросил: ― А почему она так торопилась уехать? Они могли остаться на месте, переждать, посмотреть, как будут развиваться события.

― Из-за сына. Он был офицером, его уже один раз арестовывали представители революционного комитета, и она боялась нового ареста. В округе их все знали, не скроешься, а в Москве они надеялись затеряться.