Резкий грохот разбившегося стекла заставил Дамира вздрогнуть. Он поспешил в сторону звука, на кухню – помещение около сорока квадратных метров, с панорамными окнами и выходом на небольшую, уютную террасу.

  Зрение мгновенно охватило происходящее: Карима, стоящая у стены, с красным перекошенным лицом, выкрикивающая в лицо мужу такие оскорбления и проклятия, что кровь застыла в жилах. И напряжённая рука Равиля, с силой вжатая костяшками пальцев в стену за спиной жены, напряжённые вены на мужской руке, каменная спина, стиснутые челюсти – одно неловкое движение, неаккуратный звук – и он попросту размажет по светлым стенам женщину.

  – Сдохни! – крикнула Карима, пытаясь скользнуть между стеной и окаменевшим Юнусовым. – Сдохни! Сдохни! Сдохни! – визжала она, как одержимая злыми духами.

  Рука Равиля дёрнулась – всего лишь доля движения, микросекунда, но Дамир подскочил мгновенно, вывернул другу руку, с силой заламывая, оттаскивая от Каримы, опуская вниз, на колени, болевым приёмом. Они были равны в силе, но Равиль не сопротивлялся. Напротив, он обмяк, глубоко задышал, позволяя держать себя скрученным, на коленях, без возможности дёрнуться. Спустя невыносимо долгие секунды Дамир начал отпускать друга, молчаливо давая понять, что ударить сестру он не позволит, что бы ни произошло – не позволит. Юнусов поднялся, тяжело дыша, встряхнул головой, будто прогоняя морок, и побрёл в сторону входной двери, на улицу.

  Карима замерла, глядя на брата. Красные пятна пошли по хорошенькому личику, рыжие волосы, едва тронутые краской, взлохматились и торчали в разные стороны. Шёлковый халат неприлично распахнулся, была видна часть груди и мягкий живот, немного, но вполне достаточно для того, чтобы Дамир отвёл глаза, взмахивая рукой в сторону распоясавшейся тряпки, наверняка стоящей больше, чем получает рядовая сотрудница фирмы Файзулина.

  – Приведи себя в порядок, – сказал Дамир, вглядываясь в лицо Каримы. Злое, встревоженное, но вряд ли готовое на непоправимое. Как часто происходили подобные ссоры в доме Юнусовых?

  Дамир вышел на крыльцо. Равиль сидел на каменных ступенях и курил, глядя на срывающийся дождь, грозивший перерасти в ливень. Две недели до нового года. Время чёртовых чудес.

  – Спасибо, – первое, что произнёс Равиль после минутного, тяжёлого, как могильная плита, молчания. Спасибо за то, что не позволил ударить, остановил, дал время остыть, появился, как нельзя вовремя.

  – Что случилось? – Дамир сел рядом, игнорируя ледяной холод камня и благодарность друга.

  – Натка, – Равиль потёр ладонью глаза, будто пытался их выдавить.

  – Карима узнала? Откуда?

  – Узнаю откуда – убью, – глухо ответил Юнусов.

  – Она не могла рассказать? – Дамир имел в виду, конечно, Иванушкину. Равиль его понял.

– Нет, – мужчина, отрицая, качнул головой.

  В принципе, с чего бы Натке сейчас вставать на тропу войны? Устала ждать? Ждать чего? Решила пойти ва-банк? Ради каких целей? Заполучить Юнусова она не сможет никогда в жизни, даже если юг и север поменяются местами. Если Равиль не сделал этот шаг в далёкой, дурной юности, то сейчас, имея детей в законном браке, он не сделает его тем более.

  – Переебать бы тебе, – сквозь зубы проговорил Дамир.

  Он всё знал и всё понимал, но речь шла о Кариме. Кариме, что б Юнусову отправиться в ад, захватив с собой Иванушкину! Если он не может держать в штанах свой половой орган, то заткнуть свою любовницу он в состоянии. Карима не должна была этого узнать никогда в жизни. Сестра не должна жить с этим дерьмом за пазухой… Теперь придётся.

  – Убей, – коротко и глухо ответил Юнусов. Дамир промолчал. Что говорить? Что его слова могут изменить в этом мире? Справедливость средней прожарки? Супружескую верность не первой свежести?

  – Отвези Кариму с Иреком к врачу, – поднимаясь, сказал Равиль. – С полугода прививку не можем поставить… – младший Юнусов часто болел и изрядно помотал нервы молодым родителям. – Побудь с ней, – коротко добавил и пошёл в сторону гаража, не дожидаясь ответа. Дамир отвезёт сестру в клинику, побудет с ней столько, сколько надо, вот только спокойствие и уверенность в собственном безоблачном существовании ей вряд ли вернёт.

  Карима курсировала по кухне, красные пятна сошли, теперь она стала бледнее бледного, ни в лице, ни в губах ни кровинки, волосы всё так же взлохмачены, хоть халат запахнут крепко.

  – Ты знал? – накинулась Карима, как только вошёл Дамир. – Знал? Знал, что эта шалава здесь? Знал, что он спит с ней? До сих пор спит с ней! Трахает! Знал, что он ебёт эту Иванушкину?

  – Выбирай слова, – Дамир отвечал спокойно. – Тебя могут услышать мальчики.

  – Он не выбирает, куда ему засовывать свой хер, а я должна выбирать слова, как называть его блядство!

  – Тебя могут услышать дети, – сквозь зубы проговорил Дамир.

  – Пусть знают, что их отец гондон!

  – Охолонись, – один захват рукой, вовсе без силы, даже если бы Карима и могла оказывать сопротивление, заставил сестру замолчать. Он молча потащил девушку к раковине, насильно умыл холодной водой, нагнув над раковиной, вытер бумажным полотенцем и усадил на стул. – Успокойся, я сказал.

  – Ты знал? – уже спокойней спросила Карима, румяная от ледяной воды, с покрасневшим кончиком носа.

  – Что ты хочешь, чтобы я тебе ответил?

  – Ты должен наказать его. Уволить, уничтожить!

  – Я не могу уволить совладельца, – спокойно ответил Дамир.

  – Тогда уничтожь его, сотри в порошок, вместе с этой шалавой!

  – Зачем тебе это? Что ты получишь, если я «уничтожу, сотру в порошок» Юнусова?

  – Я? Ты издеваешься?

  – Серьёзно спрашиваю. Что ты получишь? На что ты будешь жить с мальчиками? Ты хотя бы примерно знаешь, сколько стоит содержание дома? Сколько денег уходит на еду, на коммунальные услуги, одежду, во что обходится ваш отдых? Домохозяйка? Няня детям?

  – Я прекрасно знаю, сколько это стоит!

  – Ты будешь всё оплачивать?

  – Я? – Карима уставилась на брата в недоумении. – У меня семья есть. Отец, братья.

  – Твоя семья – Юнусов Равиль, – поправил он сестру, – и ваши совместные дети, которых ты рожала по собственной воле, как и замуж вышла по собственному желанию.

  – Я не стану жить с мужчиной, который мне изменяет, – прошипела Карима.

  – Разводись, – спокойно произнёс Дамир. – Разводись, отсуживай совместно нажитое имущество, подавай на алименты, выходи на работу. Твой уровень жизни упадёт раза в два-три, но голодать ты не будешь точно.

  – Он заберёт детей!

  – Не выдумывай, Равиль не идиот. Наш отец никогда не даст отнять его внуков и не позволит посторонней женщине их воспитывать.