Видела ли Инга все это? Видела. Ее юношеская мечта находиться рядом с великодушным и благородным человеком не сбылась.

Он с «горькими» слезами много раз просил у нее прощения за свои грубые, непристойные выходки, клялся, что такого больше никогда не повторится, наперед зная, что она простит, потому что ей будет непременно жалко его… С ним много раз разговаривали и другие… Она устала от этих клятв.

Когда же окончательно решила с ним развестись, он совершил преступление. Воронин словно почувствовал, что прощать его больше не будут.

Оставить Ингу около себя он был уже не в силах, а расстаться с ней ему было жаль, как жаль скряге отдать что-нибудь другим.

В послесловии вышедшей после Ингиной гибели ее книги «Я учусь ходить по земле» словно высказывалось мнение всей общественности нашей страны о случившемся. Вот некоторые выдержки:

«Эта трагедия представляется нам не просто семейной историей.

Есть в ней подводное течение. Его нельзя не видеть и глупо не обращать на него внимания. История нравственного падения Воронина, бывшего мастера спорта и чемпиона мира на дистанции 500 метров, заставляет нас кропотливо и тщательно изучить причины этого падения.

…Неумолимое время со всей строгостью показало, что элемент случайности, который присутствовал при возникновении семьи, вырос в парадокс: в одной семье сложились два разнополярных отношения к спорту. И естественно, что возникла борьба. Инга – принципиальный и чуткий человек – вела в своей семье последовательную, ни на один день не прекращающуюся борьбу с мужем. За него же самого.

…Многие поколения спортсменов еще будут изучать технику Инги, думать о ее славном спортивном пути. И пусть во имя Инги, во имя того, что ей стало трижды дорого, – Спорта! – пусть люди, вспоминая о январской трагедии, поймут, что трагедия эта не только в том, что ничтожный человек убил великую спортсменку. Трагедия в том, что один из спортсменов докатился до преступления – обокрал себя, опустошил свою душу, заболел завистью ко всем спортсменам, которые были выше его в спорте. Вырвать почву из-под ног геннадиев ворониных!..»

…Можно было дать более полную характеристику ему, но я подумал о том, что читатель сам многое додумает и поймет.

Суд вынес такой приговор:

«Воронин виновен в том, что он 4 января 1966 года около 13 часов, будучи в нетрезвом виде, из ревности и мести за отказ от продолжения супружеской жизни… совершил умышленное убийство своей жены… Инги… нанеся ей ножевое ранение, которое оказалось смертельным, в область сердца…

Согласно заключению судебно-психиатрической экспертизы, Воронин в отношении инкриминируемого ему деяния признан вменяемым.

Признать его виновным по ст. 103 УК РСФСР и определить по этому закону наказание в виде десяти лет лишения свободы, с отбыванием первых пяти лет заключения в тюрьме и последующих пяти лет в исправительно-трудовой колонии усиленного режима» (наказание впоследствии было снижено, но об этом в последующих страницах книги).

Ингу хоронила вся Москва…

Что еще можно добавить? Как смягчить боль в душе? Как забыть тот день, который опустился на сердце свинцовой печалью на всю жизнь… Был сильный мороз, под ногами хрустел снег, солнце слегка затуманилось и плохо видело, как плохо видят глаза, когда в них много слез…

Гибель Инги потрясла весь спортивный мир.

В день ее похорон 7 января 1966 года на Ленинградском проспекте в районе стадиона «Динамо» было полностью парализовано движение транспорта. В помещении плавательного бассейна стадиона прощались с Ингой. Мы с нашей мамой Анной Михайловной подъезжали на динамовской машине к стадиону. Увидели невообразимое количество людей, целое море. Едва-едва нам удалось въехать на территорию стадиона. Даже конная милиция не могла сдержать напора огромных масс людей и была оттеснена к забору.

Неподалеку от плавательного бассейна, уже за забором, я увидел группу ребят, своих приятелей, из нашего двора с Петровки, 26. Их было человек пять-шесть. Очевидно, они представились соседями Инги и их пропустили. Теперь они ждали, когда приедем мы с мамой, чтобы своим присутствием выразить соболезнование и поддержать нас морально. Я увидел их и кивнул им.

Потом мы с мамой находились около Инги, мимо которой шли тысячи людей, чтобы проститься. Я не сумею описать того состояния, в котором мы тогда находились. Это было нечто неосознаваемое. В бело-розовом лежала наша родная Инга – лежала неподвижно и беззвучно. Это не укладывалось в сознании…

Затем Ваганьковское кладбище, и вновь море людей.

В эти дни тысячи откликов, письменных и устных, поступали в редакции центральных изданий, Спорткомитет, правительственные органы, в прокуратуру СССР, нам, родственникам. Газета «Советский спорт» от 6 января 1966 года сообщала:

«Преждевременно и трагично оборвалась жизнь Инги… Выдающаяся советская спортсменка… замечательный человек, всю свою жизнь она посвятила развитию советского спорта.

…В жизни Инга совершила спортивный подвиг. Четыре лавровых венка абсолютной чемпионки мира были достойной наградой за ее выступления на международной арене… Ей принадлежат многие рекорды мира.

Инга Воронина завоевала своими замечательными человеческими качествами, выдающимися спортивными достижениями, теплым и товарищеским отношением к людям всеобщую любовь и признательность среди широких кругов спортивной общественности как в нашей стране, так и за ее пределами.

Ее хорошо знали школьники и студенты, рабочие и колхозники, воины Советской армии…»

Мама сохраняла, и я до сих пор сохраняю газетные и журнальные вырезки, в которых сообщается о ее спортивных достижениях, письма читателей, поздравительные открытки. Некоторая их часть вошла в материалы уголовного дела как иллюстрация ее спортивного авторитета и признания. С годами в наших домашних архивах нет-нет да и отыскивалась еще какая-нибудь стопка таких материалов – писем, газетно-журнальных вырезок, засунутых где-нибудь в укромном месте. Тогда вновь душу охватывало волнение, как если бы каким-то образом ты встретил живую Ингу.

Письма часто без указания адреса, например такие: «Москва, чемпионке мира Инге Артамоновой…»

Или адресом выбирают редакцию газеты, телевидение, общество «Динамо», федерацию конькобежного спорта…

Рассказывая о трагических событиях, вновь и вновь хочется рассказывать об Инге живой. Поэтому расскажу еще о двух эпизодах, довольно точно сфокусировавших в себе ее характер и душу. Оба они относятся к последнему году ее жизни – 1965-му.

…Инга подогнала свою «Волгу» к железным больничным воротам. За ними стоял я, недавно оперированный и собиравшийся «сбежать» на пару часов домой. Такое «партизанское» решение возникло совершенно неожиданно, по инициативе сестры, которая приехала меня навестить, и мы встретились, как и условились, в садике больницы… Сидим на лавочке, разговариваем: то да се. А потом она мне и говорит:

– Слушай-ка, давай-ка съездим к маме, а потом я привезу тебя опять!