Смотреть там все равно больше было не на что: я не обнаружил и намека на сколько-нибудь подходящую линию атаки. Мишенью для вил служили лишь спина и круп псины. Места, по которым урон будет незначителен. Если и бить, то либо в грудь, либо в морду. Моментальная паника застигла меня — рано или поздно Мэри или ее зверь учует наше присутствие, и тогда — пиши пропало. Да, я смогу пойти в атаку. Но и они не будут стоять столбами, это точно.

Я боролся с собой.

Кейси вся подобралась за мной. Страх возвращался к ней, исходил от меня и заражал ее. Через считаные секунды мы оба будем неспособны ни на что, кроме слепого бегства, но от этого чудовища бегом не спастись. От Мэри — может быть. Но не от него.

Слева от меня на полу пещеры валялся здоровенный округлый камень. На расстоянии одного длинного шага.

Я отдал вилы Кейси. У нее на лице отразилось мимолетное замешательство, но потом она доверилась мне. Она сунула топорище под мышку израненной руки и содрогнулась. Мы были слишком близко к ним, чтобы его уронить и не попасться. Она взвесила вилы в руках и уперла рукоятку в плечо, будто копье. Я прислушался к звукам, издаваемым челюстями пса, к скрипу зубов по кости. Помню, как считал мгновения в темноте и как трудно было прислушиваться из-за этого шума. Но враг не в лучшем положении. Шум послужит мне прикрытием.

Я услышал то, что хотел, и сделал шаг.

Камень оказался тяжеленный, влажный и скользкий у основания. Когда я наклонялся за ним, нога отозвалась болью. Но его вес подбадривал руку.

Мне очень повезло. Кусок скальной породы отстоял от прочих, так что мне удалось поднять его без лишнего шума. Тварь не отрывалась от трапезы, забыв обо всем, кроме запаха крови и собственного чавканья. Женщина все так же бормотала и гладила лоснящуюся шерсть.

Я представлял себе, как наклоняюсь и раскраиваю псу череп. Но это было невозможно. Можно было, пожалуй, отважиться на еще один шаг вперед — между мной и врагом было слишком много камней, чтобы он заметил. Его туша — больше пяти футов в длину. Я даже сомневался, что смогу докинуть снаряд до него, не то что угодить им в голову.

Пес стоял прямо, немного расставив лапы, голову и шею опустив, а спину выгнув. Я изучал его. Спина была уязвимой. Не для вил, но для удара всей массой.

Итак, я знал, что делать.

Я задержал дыхание.

Мне миллион лет. Я — пещерный человек.

Воздев снаряд — он весил, наверное, килограммов пятнадцать, я напряг все мускулы разом. Сосредоточил всю их мощь в спину — и бросился вперед. Вместе с камнем: куда я, туда и он.

Снаряд полетел дугой вниз.

Казалось, все идет как надо.

Я подумал, смогу ли поймать Мэри за руку, а потом больно ушиб раненую ногу, споткнулся и упал.

Загрохотало, и на меня внезапно нахлынуло отчаяние. Я слышал, как Кейси истошно зовет меня по имени. Я хорошенько приложился, успев выставить руки вперед. Из-за спины раздалось рычание. Жар псовой туши подкатил ужасно близко к моему лицу, омытому влажным, крепким смрадом его дыхания.

Я перекатился набок. Камни больно впились мне в спину и бедра; внезапно я уставился прямо в огромную щелкающую пасть всего в нескольких дюймах от меня, обрызгивающую меня слюной, порождающую хлесткие звуки вроде пальбы из пистолета, захлебывающуюся в утробном зверском реве. Все было кончено, я не сомневался — участь Стива ждала и меня; но тут пронзительно закричала Кейси, и голова резко ушла в сторону.

Моя бравая девушка нашла применение вилам.

Два зубца вошли в шею пса аккурат над линией плеч. Кейси, как я не раз замечал, была сильной. Она вогнала лезвия глубоко.

Пес резко развернулся всем телом.

Я заметил, куда ему угодил камень. Его задние лапы волочились без толку, совсем как изгрызенная рука Кейси. Вкус победы накрыл меня. Мы сломали этого ублюдка, мы его сделали. Кейси спасла меня.

Мэри Крауч, визжа, перла прямо на нас.

Я бросился ей в ноги, схватил за лодыжки и дернул. Ее кожа отслаивалась сухими роговыми чешуйками, как у рептилии. Мэри (мог ли я еще звать ее так, или она сама давно отказалась от этого имени?) развернулась и зарычала на меня, стала колошматить по мне острыми кулаками. Ее лицо с темными блестящими глазами, рожа старой ведьмы, маска-пугалка на Хэллоуин, все скривилось; из пасти карги на меня лилась клейкая слюна. Дыхание Мэри вовсю пахло мертвечиной.

Пес за мной метался то в одну сторону, то в другую. Но Кейси не давала ему соскочить с зубцов. Она каким-то чудом держала его крепко и закрепляла успех, с каждым рывком вгоняя вилы все глубже.

Она налегала, клонясь, слишком сильно.

Пес закричал, точь-в-точь как человеческое существо, зарылся передними лапами в песок и весь напрягся. Его мышцы конвульсивно заходили ходуном, глаза выкатились из орбит. Я понял, что у него на уме. Это было невозможно, но я видел: все к тому идет. И тогда я попытался ее предупредить:

— Кейси! Назад! Отступай!

Я потянулся за камнем. Тянулся, покуда не залез на отчаянно брыкающуюся Мэри Крауч верхом. Ее твердые когти полоснули меня по щеке, полилась кровь. Она успела зажмуриться за долю секунды до того, как я ее ударил. Нос хрустнул и провалился в череп, скулы расплылись. Ноги карги завозили по полу пещеры.

Я поднял глаза.

Пес напрягся.

Мышцы его шеи были толстые и крепкие, как морская снасть. Наверняка зверю было жутко больно, но от этого он лишь сильнее и неистовее разъярялся. Я видел, как хватка Кейси слабеет. Пес двинулся вперед, давая вилам войти глубже, и когда они вошли прочно и хорошо — выдернул их у нее из рук, легко, словно играл в перетягивание каната с ребенком.

Стряхнув ее, зверь бросился на нее сам — в дерганом, опьяненном злобой прыжке, покуда Кейси боролась за равновесие.

Я вскочил на ноги. Я намеревался зайти ему в тыл, добраться до черенка вил, загнать их так глубоко, чтобы больше он двигаться не смог. Черенок дрожал, как тетива лука,