это проделать почти не находилось: суровые Забайкальские законы не смягчались необязательностью исполнения, а за кражу чего угодно (кроме небольшого объема продуктов явно голодающим человеком) наказание состояло в принудительных работах не в самых радостных климатических условиях. А конкретно за бутылку керосина человека отправляли «в каторжные работы» где-то на полгода. Причем работы были по-настоящему каторжными…

Впрочем, и не очень каторжных работ было достаточно, недостаточно было людей все эти работы выполнять. По этой причине Николай Павлович забрал и выживших строителей Алгембы, и большую часть освобожденных в Польше пленных. Алгембовцев он, правда, вообще не спрашивал, хотят они переезжать или нет, а вот экс-пленников он перевозил в Забайкалье, сообщая, что Республика очень сильно потратилась на их освобождение и они теперь должны, если деньгами заплатить не могут на месте, эту свободу отработать. Три года в Забайкалье отрабатывать, а потом — как захотят. Но вот семьи перевезти с собой, если кто вдруг захочет — это всегда пожалуйста, причем за счет «принимающей стороны».

Товарищ Петров, назначенный министром здравоохранения Республики, задал Николаю Павловичу один вопрос:

— Вы сюда людей чуть ли не насильно привозите, и при этом дома для них строите, школы для из семей, больницы опять же. А через три года они все бросят и обратно вернутся — и куда все эти дома девать? Тут же жизнь далеко не райская, климат отвратительный — не думаю, что многие остаться захотят.

— Так дураков всегда в России хватало, но все же куда как более людей все же умных. Здесь у рабочего и квартира приличная, и дети в школы ходят, и лечат их… кстати, вы еще до Рождества обещались проекты по организации здравоохранения по всей республике принести…

— Так еще две недели до Рождества-то, принесу.

— Хорошо, буду ждать: американцы что-то сейчас наши заказы очень не спеша исполнять стали, нужно все пораньше заказывать. Так вот, здесь у человека и работа с оплатой хорошей, и прочее все. С дорогами разберемся — так рабочему и к родне будет несложно съездить ежели кто захочет в отпуск прокатиться. А там что? Работы — нет, жилья — нет, врачей — и тех не найти. И продукты по талонам. Что сказать-то: дураки нам точно не нужны, а умные уезжать точно не захотят. Пока не захотят, пока и в России порядка не будет — ну а там уж и дети у людей подрастут, люди корни пустят… Как думаете, где лучше институт врачебный открывать: в Хабаровске или все же в Чите?

— Если средства позволят, то лучше сразу два института открывать. Преподавателей у нас уже набрать совсем просто будет. Только насчет жилья для них…

— За лето выстроим. Я думаю еще китайцев на стройки набрать чтобы в сроки с гарантией уложиться, есть у нас чем им платить.

— Да китаец за все лето не наработает на червонец золотой! То есть заработает, но не возьмет его: для китайца это слишком большая сумма, знает, что потратить ее не сможет поскольку ограбят его сразу.

— А вы знаете, какие у китайцев самые востребованные деньги? Я, когда сам узнал, тоже премного удивлен был: они более всего жалуют мексиканские песо серебряные. Так вот, собрать пару миллионов этих песо получилось не то чтобы просто, а невероятно просто, так что с китайскими рабочими для строек все легко будет. Но пока загвоздка за вами: архитекторов у нас, слава богу, тоже немало — а вот на что им проекты составлять, вы сказать должны. И я бы вот что особо предложил: за лето мы успеем больницы выстроить в два этажа, а вот следующим летом, думаю, потребность в них сильно вырастет. Поскольку предполагаю приезд еще весьма многих людей — так что озаботьтесь такие задания архитекторам выдать, чтобы через год больницы уже готовые можно было на этаж или два еще поднять.

— Интересные у вас идеи в голове бродят.

— Обычные идеи. Просто меня, скорее всего, иному учили, нежели вас. Вы-то врач, а я — инженер. Вы думаете, как людей лечить, а я — как машине лучше работу исполнять. А государство-то — оно более машине сродни, а не человеку…

В конце февраля из командировки в США вернулся Федор Андреевич, заключавший там контракты на изготовление паровозов. И немедленно устроил серьезную разборку с Николаем Павловичем:

— Товарищ Бурят, это что же получается? Вы у американцев паровозы покупаете по сорок четыре тысячи, а с Москвы за них по пятьдесят пять берете? То есть просто грабите товарищей по партии? Я понимаю, что еще две с половиной тысячи вы за сборку забираете, хотя, думаю, это тоже многовато…

— Сборка во Владивостоке входит в цену паровозов. А этих товарищей ограбить — милое дело, они же хотели вообще по сто пятнадцать тысяч за паровоз отдавать.

— Но ведь их обманули! А вы что, тоже решили обмануть?

— Федор Андреевич, это вас они обманули. А мое предложение приняли потому что начали догадываться, что их обман может быть тут же и раскрыт. Так что я деньги эти, как вы говорите, «лишние», просто от воровства спасаю.

— Интересно, и от какого такого воровства вы их спасаете?

— Вам действительно интересно? Тогда вот это почитайте.

— Это что?

— Всего лишь газетки американские. На Алгембу по личному указанию товарища Ленина прошлым годом выдано, причем с запретом отчеты по тратам спрашивать, миллиард золотом. А здесь, в газете американской, расписано, сколько членов ЦК за прошлый год по сколько денег на свои счета в американских банках положили.

— Это вранье! Это буржуазная пропаганда!

— Газетка довольно старая, и поэтому это — да, вранье. Столько денег на указанных счетах было, а теперь почти все они лежат на других счетах, на счетах Забайкальской республики. Правда упомянутые в статье члены ЦК пока об этом не знают…

— Если это правда, то их же… да их расстрелять мало!

— Вот с этим не могу не согласиться: мало, а потому расстреливать их и не буду. Хотя могу — но зачем портить себе удовольствие?

— Какое удовольствие? — удивленно поинтересовался товарищ Артем.

— Удовольствие от созерцания их рож, когда они узнают, что счета их пусты. Правда всяко придется кое-кого пораньше отправить отчитываться за воровство свое перед господом нашим… вот, например, товарищ Ганевский: сейчас золото и драгоценности из Грановитой палаты за рубеж в основном через его посредничество уходят. Золото — да