Нет.

И я не могу. В том-то и дело.

Ну хорошо, — вздохнула Джейн. — С этим мы справимся. Решение за тобой, и, каким бы оно ни было, я его поддержу.

«Даже если это означает, что мне придется надеть на свадьбу розовое клоунское платье».

То-то и оно, Джейни. Я не могу принять решение.

Ты же только что сказала мне, как счастлива с Винсом.

Но Фрэнки произнес волшебное слово. Семья. — Анжела подняла измученный взгляд. — Это кое-что да значит. Столько лет вместе. У нас появились ты и твои братья. У нас с твоим отцом есть прошлое, и от этого никуда не денешься.

Так значит, прошлое важнее того, что делает тебя счастливой?

Он твой отец, Джейн. Неужели для тебя это так мало значит?

Сбитая с толку Риццоли покачала головой.

Я тут ни при чем. Дело в тебе и в том, чего ты хочешь.

А вдруг то, что я хочу, заставляет меня чувствовать вину? Вдруг, выйдя замуж за Винса, я всю жизнь буду сожалеть, что не дала нашей семье второго шанса? Тот же Фрэнки никогда не простит меня. А ведь есть же еще отец Фланнаган и все его прихожане. И соседи…

О соседях забудь.

«Это гиблое дело».

Так что, видишь, тут есть о чем подумать. Куда проще быть потерпевшей, чтобы все говорили: «Давай, девочка, вперед!» Теперь все повернулось иначе — сейчас именно я разрушаю семью. Знаешь, как это тяжело для меня? Быть блудницей?

Лучше уж яркой блудницей, подумала Джейн, чем замученной серой женой. Она потянулась через стол, чтобы коснуться маминого плеча.

Ты заслужила счастье, вот что я скажу. Не позволяй отцу Флан- нагану, госпоже Камински или Фрэнки склонить тебя к тому, чего ты не хочешь.

Я бы с радостью была такой, как ты, уверенной в себе. Гляжу вот на тебя и думаю: как мне удалось вырастить такую сильную дочь? Женщину, которая готовит завтрак, кормит ребенка, а потом ловит преступников?

Я сильная, потому что ты сделала меня такой, мама.

Анжела рассмеялась. Провела рукой по глазам.

Да уж, точно. Посмотри на меня — болтаю всякие глупости. Разрываюсь между любовником и семьей.

Член семьи, сидящий перед тобой, хочет, чтобы ты прекратила беспокоиться о нас.

Это невозможно. Когда говорят, что семья — твои плоть и кровь, подразумевают именно это. Потерять Фрэнки из-за развода — это словно лишиться руки. Когда теряешь свою семью, лишаешься всего.

Эти слова эхом звучали в голове у Джейн, когда она тем же вечером ехала домой. Мама была права: потерял семью — потерял все. Ей доводилось видеть, что происходит с людьми, у которых убили мужей, жен или детей. Доводилось видеть, как обессмысливаются жизни, как сильно стареют люди всего за одну ночь. Как бы она ни пыталась утешить их, как бы ни обещала найти виновного, Джейн не знала — а может, и не хотела знать, — как глубоки их страдания. Понять такое может только тот, кто пережил подобное.

Именно поэтому и существует «Вечерня». Место, где можно залечить свои раны среди тех, кто тебя понимает.

Утром Джейн уже говорила с Маурой, но не сообщила ей о судьбе Сапаты. Поскольку главный подозреваемый погиб и Тедди предположительно вне опасности, пора принимать решение: стоит ли вернуть мальчика в Бостон? Риццоли остановилась на парковке возле своего дома и уже собралась было набрать мобильный номер Мауры, как вдруг вспомнила, что «Вечерня» находится вне зоны действия сети. Просмотрев журнал вызовов в своем телефоне, Джейн отыскала-таки стационарный номер, с которого последний раз звонила Маура, и набрала его.

Прозвучали пять длинных гудков, а затем дрожащий голос произнес:

«Вечерня».

Доктор Уэлливер, это вы? С вами говорит детектив Риццоли. — Джейн немного подождала ответа. — Алло, вы слушаете?

Да. Да. — Раздался потрясенный смешок. — Бог мой, они такие красивые!

Кто красивый?

Я никогда не видела таких птиц. А небо — оно такого странного цвета…

Э-э-э… доктор Уэлливер! Можно мне поговорить с доктором Айлз?

Я не знаю, где она.

Вы не могли бы попросить ее перезвонить мне? Вы ведь увидите ее за ужином, верно?

Я туда не пойду. Сегодня вкус у еды какой-то подозрительный. Ой! Ой! — Доктор Уэлливер взвизгнула от восторга. — Если бы вы только могли видеть этих птиц! Они так близко, я могу до них дотронуться!

Джейн услышала, как психолог положила трубку на стол, а затем звук удаляющихся шагов.

Доктор Уэлливер! Алло!

Ответа не последовало.

Джейн нахмурилась и, обрывая связь, подумала: какие такие птицы, интересно, заворожили эту женщину? Она вдруг представила себе, как над лесами Мэна летают птеродактили.

Казалось, в мире, который представляет собой «Вечерня», возможно все.

«Куриная убийца».

Пусть никто еще не бросил ей это в лицо, но Клэр прекрасно понимала, о чем, наклоняясь друг к другу, шепчутся студенты за соседними столами. «Это она». Все знали, что несколько дней назад возле конюшни Клэр хотела ударить Германа. И теперь она стала главной подозреваемой. Суд сплетников уже вынес приговор и осудил ее.

Клэр наколола на вилку кочанчик брюссельской капусты; на вкус он оказался горьким, словно ее обида, но девочка все равно съела его — машинально прожевала, пытаясь не обращать внимания на шепот и пристальные взгляды. Как обычно, заводилой была Брайана, пользуясь поддержкой своих принцесс. Единственным существом, отнесшимся к Клэр с явной симпатией, оказался пес Волк; он поднялся со своего обычного места у ног Джулиана и помчался к девочке. Клэр сунула ему под стол кусочек мяса и сморгнула слезы, когда пес с благодарностью лизнул ей руку. Собаки гораздо добрее людей. Они принимают тебя такой, какая ты есть. Клэр протянула руку и взлохматила густую шерсть Волка. По крайней мере пес всегда будет с ней дружить.

Можно сесть к тебе?

Клэр посмотрела вверх и увидела Тедди с подносом.

Пожалуйста. Только ты ведь знаешь, что произойдет, если ты сядешь.

Что?

Ты уже никогда не будешь крутым.

А я им никогда и не был.

Мальчик сел, и Клэр увидела на его тарелке вареную картошку, брюссельскую капусту и лимскую фасоль.

Ты что, вегетарианец?

У меня аллергия.

На что?

На рыбу. Креветки. Яйца. — Он загибал пальцы, оглашая список аллергенов. — Пшеницу. Арахис. Помидоры. И возможно — только я пока не уверен, — клубнику.

Боже мой, как же ты еще не помер с голоду?

Я плотоядный, как и ты.

Клэр поглядела на бледное лицо Тедди, на ручки-спички и подумала: «Вряд ли мне доводилось видеть мальчишек, которых с таким же трудом можно назвать плотоядными, как тебя».