Освальд, похоже, работал как на ЦРУ, так и на ФБР. Для ЦРУ он исполнял роль провокатора, разрушающего авторитет Комитета за справедливость для Кубы среди общественности. Как мы увидим позже, Освальд также участвовал в подготовке плана убийства президента, в котором его деятельность как активиста в поддержку Кастро готовила почву для того, чтобы в случае убийства президента он был признан виновным. В то же время Освальд, очевидно, был информатором ФБР. Если же более серьезно проанализировать жизнь Ли Харви Освальда, то можно предположить, что информация, которую он предоставлял ФБР, была направлена на предотвращение убийства президента.

Через шесть дней после освобождения из тюрьмы Освальд вновь раздавал на улице листовки в поддержку Кастро. На сей раз ему удалось привлечь большее внимание СМИ к вреду, причиняемому его действиями Комитету за справедливость для Кубы. В телевизионных новостях показали, как Освальд раздает листовки, и комментатор местной радиостанции Уильям Стаки взял у него интервью, пытаясь выяснить подробности биографии. Освальд рассказал о службе в морской пехоте, где он «служил честно», опустив при этом факт измены родине и побег в Советский Союз, а также свое увольнение, чтобы не выставить себя перебежчиком. Он принял предложение Стаки поучаствовать в радиодебатах с его предполагаемым оппонентом Карлосом Бронье и его соратником агентом ЦРУ и главой радикального антикоммунистического Американского информационного совета Эдом Батлером. Согласно докладу ЦРУ, ныне хранящемуся в Национальном управлении архивов и документации, «исполнительный директор Американского информационного совета Батлер – связной нашего подразделения в Новом Орлеане и автор многочисленных донесений»{294}.

Во время радиодебатов 21 августа быстро выяснилась история приверженности Освальда советскому коммунистическому курсу. Ранее в тот день неназванный «источник», а затем и Эд Батлер сообщили Уильяму Стаки о пребывании Освальда в Советском Союзе, о чем Стаки впоследствии рассказал и в Комиссии Уоррена{295}. Стаки сказал, что они с Батлером посовещались и «решили включить эту информацию в программу»{296}. В начале дебатов, представляя Освальда, Стаки процитировал отрывки из газетных статей, говорящие о том, что в 1959 г. он пытался отказаться от американского гражданства и стать гражданином Советского Союза, где он проживал в течение трех лет{297}. Затем Бронье и Батлер засыпали его вопросами о Комитете за справедливость для Кубы как о коммунистическом фронте и о Кубе как о государстве – сателлите Советского Союза. Освальд реагировал на эти заранее спланированные провокации столь же невозмутимо, как недавно на нападки Бронье на улице. Он спокойно признал, что действительно находился в эмиграции в СССР, а затем добавил собственные критические замечания по поводу деятельности членов Комитета за справедливость для Кубы, постоянно навязывающих федеральным органам власти свои наблюдения и оценки и протестующих, пожалуй, слишком активно в связи с тем, что никаких ответных действий власть не предпринимает{298}.

В результате этих так называемых дебатов оппоненты Освальда констатировали наличие непосредственной связи между его участием в деятельности Комитета и изменой родине в прошлом. После этого публичного скандала его непродолжительная кампания в Новом Орлеане завершилась. Ему удалось не только основательно подорвать доверие общественности к Комитету за справедливость для Кубы. После убийства Джона Кеннеди в сознании людей Освальд будет тесно связан с Комитетом, и эта связь в результате уничтожит то немногое, что от этой организации оставалось{299}.

Однако гораздо важнее, что спектакли Освальда в поддержку Кастро в Новом Орлеане позже использовали для того, чтобы связать убийство Кеннеди непосредственно с Фиделем Кастро. Раздутая впоследствии связь Освальда с кубинскими правящими кругами позволяла представить Кастро более значимым виновником (или заказчиком) убийства и таким образом сделать нападение на Кубу вполне оправданной ответной мерой на убийство президента, который лично давал обещание отказаться от агрессии в отношении этого государства.

Переход Кеннеди к мирному урегулированию конфликта не обошелся без отклонений и компромиссов. Под давлением сторонников политики холодной войны президент Кеннеди вынужден был 19 июня 1963 г. уступить и сделать шаг назад. Он утвердил разработанную ЦРУ программу диверсионных операций и враждебных актов, целью которых были стратегические объекты на Кубе – электростанции, нефтяные, транспортные и производственные предприятия{300}. Кеннеди должен был реагировать не только на звучащие все громче требования собственной администрации об усилении давления на Кастро, но и на формирующийся агрессивный политический курс кубинского руководства, направленный на разжигание революционных настроений в других странах Латинской Америки. Не отказываясь официально от данного Хрущеву обещания не осуществлять вторжений на территорию Кубы, Кеннеди все же дал добро на секретную операцию, «Мангуст», согласованную еще в начале 1961 г. Всего через девять дней после обращения в Американском университете Кеннеди утвердил программу ЦРУ, в корне противоречащую основным тезисам его речи.