Стараясь справиться с сердцебиением, я повертела зажигалку в руках, провела кончиками пальцев по выгравированным с ее обратной стороны буквам «ХХ».

Этого не могло быть.

И тем не менее…

Бабушкина зажигалка. Я была уверена, что не ошиблась.

Я открыла колпачок, крутанула колесико.

Фитиль вспыхнул.

Зажигалка была вычищена и заправлена. Кто-то об этом позаботился.

Дрожащими пальцами я развязала шпагат и развернула бумагу. Внутри крошечной посылки лежал невзрачный серый камешек. На листке я разобрала слова:

«Чудовище дарит охотнику за чудовищами заветный камень, чтобы он мог загадать желание.

Чего хочет охотник?

О чем он мечтает?

Что ему снится?

А что снится чудовищу?

Быть может, ему снится давний сон о том, что любой конец – это новое начало?

Или, может, ему снится огонь?..

Рычаг, потянув за который можно сжечь и разрушить прежний мир?

Или слова: «Мертвые – мертвы»?

Что снится тебе, охотник?

То же самое?

Неужели мы с тобой видим один и тот же сон?

Мечтаем об одном и том же?»

Мое тело словно пронзил электрический разряд.

Чувствуя, как бешено бьется сердце, я огляделась по сторонам, впиваясь взглядом в каждое дерево, в каждую тень, и прислушиваясь. Чувство, что за мной наблюдают, с каждой секундой становилось все сильнее, все отчетливее.

Что ж, это было частью игры.

В прятки.

В кошки-мышки.

Поймай меня, если сможешь…

– Эй?! – позвала я, но мой голос сорвался.

Я буквально физически ощущала направленный на меня взгляд. Чудовище было совсем рядом. Еще никогда я не подбиралась к нему так близко.

– Ты здесь?! – снова крикнула я.

Листва зашуршала под пронесшимся сквозь кроны порывом ветра, закачались, застучали друг о друга ветки.

На каменистый берег с хлюпаньем накатилась волна – накатилась и отхлынула.

Прожужжала где-то вдалеке моторная лодка.

Крикнула в камышах гагара. Ее низкий, протяжный крик был похож на насмешливый хохот.

Я спрятала зажигалку, камень и листок бумаги в карман и несколько раз глубоко вдохнула. И только убедившись, что в самое ближайшее время обморок мне не грозит, я повернулась и стала подниматься по замшелым каменным ступенькам.

– 20 августа 2019 г. —

Я слежу за ней из-за деревьев, и мое сердце стучит так сильно, что кажется, еще немного, оно вырвется из груди и взлетит к небесам, громко зовя ее по имени.

Мы не виделись давно.

Очень давно.

И вот она здесь. Совсем рядом.

В это трудно поверить. Почти невозможно. И все-таки это она.

Я вижу, как она встает на цыпочки, сует руку в дупло старой березы и достает мой подарок.

Я не сомневалась, что она его найдет. Она очень умна, и она – охотник.

Охотник на монстров.

Мне приходится прикусить губу, чтобы не окликнуть, не позвать ее по имени.

Да, я знаю ее настоящее имя, от которого она отказалась очень давно.

Я так сильно прикусываю губу, что мой рот наполняется кровью – теплой, соленой кровью.

– Эй? – кричит она, и ее взгляд устремляется в мою сторону, но она меня не видит.

– Ты здесь?

Да. Да. Да!!!

Я едва не вышла из своего укрытия. Едва не показалась.

Притяжение было столь сильным, что, сдерживаясь, я испытывала почти физическую боль.

Меня тянуло к ней. Очень.

Еще рано!..

Эта мысль отрезвила меня.

Я снова замерла неподвижно.

– 7 июля 1978 г. —

– Говорю тебе, я его видел! – настаивал Эрик. Его голос звучал визгливо и с каким-то странным присвистом, словно у него в горле застряла резиновая игрушка для собак.

– Ну-ка, опиши его еще раз, – сказала Ви и сдвинула брови. Сейчас она чувствовала себя детективом из телесериала – лысым, обожающим леденцы Тео Коджаком или Коломбо в мятом плаще и с сигарой в зубах.

Они сидели у себя в клубе. На срочной встрече настоял Эрик, утверждавший, что видел настоящего монстра. Видел на самом деле, и не один раз, а дважды: вчера вечером и сегодня.

Но даже если Эрик фантазировал, Ви была ему почти благодарна за то, что он отвлек ее от бесконечных размышлений о евгенике, о профессоре Хиксе и бабушке. Ви пыталась найти какое-то объяснение тому, что́ она узнала, но у нее ничего не получалось. От всего этого можно было буквально сойти с ума.

О том, что́ она обнаружила в ящике бабушкиного стола, Ви не стала рассказывать ни Айрис с Эриком, ни Пэтти. Вместо этого она предпочла солгать. В кабинете не было абсолютно ничего интересного или заслуживающего внимания, сказала она и даже состроила подходящую гримасу: мол, зря старались.

Пэтти, впрочем, была не слишком расположена ее расспрашивать. Она сильно разозлилась на Ви за то, что она унесла с собой ключ от кабинета.

«Я просто дура, что связалась с тобой! Надо же было довериться ребенку!» – сказала Пэтти, сердито качая головой, и Ви показалось, что в нее вонзаются тысячи острых, ядовитых колючек.

«Но ведь ничего страшного не произошло», – напомнила она. В самом деле, за выходные ключа никто не хватился, а в понедельник, зайдя утром в Приют, чтобы поговорить с мисс Эвелин насчет списка растений для сада, Ви незаметно повесила его обратно на крючок, пока Семафорша разглядывала каталоги.

Это было просто.

Сложнее дело обстояло с потерянным фонариком. Говорить о нем Пэтти Ви не стала, понимая, что медсестра разозлится еще больше и тогда ей придется раз и навсегда распрощаться с надеждой, что когда-нибудь в будущем ее снова удастся уговорить помочь или обменяться информацией. На всякий случай она все же прошлась по коридорам Приюта и обыскала траву на лужайке и возле сарая, где в ту ночь ждали ее Эрик и Айрис. Но фонарика Ви так и не нашла. Судя по всему, она оставила его в кабинете, и это было очень скверно.

Бабушка, однако, не сказала ей ни слова. Оставалось только предположить, что она либо не нашла фонарик (который мог закатиться под стол), либо нашла, но молчала, пытаясь понять, что все это значит. Поскольку она сама подарила его Ви, можно было не сомневаться, что бабушка сразу его узнает и поймет, что внучка без разрешения заходила в ее кабинет. Тогда почему она молчит? Мысль об этом не давала Ви покоя. Пытаясь найти ответ на свой вопрос, она вспомнила об уроках шахматной игры, которые давала ей бабушка. Обучать Ви она стала примерно год назад. Чтобы хорошо играть в шахматы, говорила бабушка, нужно уметь просчитывать свои действия на несколько шагов вперед, продумывая не только собственные ходы, но и возможный ответ противника. И Ви честно пыталась понять, что же может стоять за бабушкиным молчанием, но так и не смогла придумать ни одной мало-мальски правдоподобной причины.