самый, что шубу свою праведно присудил. А сел он насупротив камина, где в трубе-то человек Тараскин залезши. Вот, только после кулебяки благословенной из камина и выгляни чучела. Настоятель-то и заметь. Через мало времени чучела опять оттуда перье свое кажет да языком настоятеля дразнит. Настоятель перекрестился и думает себе: «Уж не удостоился ли, мол, я Господу, что сподобился нечистую силу видеть?» Не успел он еще и до конца это додумать, как чучела выскочила из камина да и ну бегать вокруг стола! Дамы все: «ax, ax!», господа все: «страх, страх!», иные в обморок попадали. Хозяин схватил пистолет и побег за чучелой, а за ним и все остальные. Но чучела успела скрыться, а Тараска тем часом все серебро смахнул со стола — и прав. Приходит хозяин с гостями в столовую, обед доедать — глядь — ан чисто! Позвал барин Тараску; а тот ему: «Честь, мол, имею рекомендоваться по вашему приказу барскому строжающее сполнено!» — «Где же серебро?» — спрашивает барин. «Да продал». — «А деньги где?» — «Да пропил». Ну, делать нечего, ответ короток. Зовет опять к себе барин Тараску: «Укради ты у меня шкатулку с деньгами, и тогда она твоя, и отпущу я тебя на волю: а не сумеешь украсть, тогда запорю до смерти и сдам в солдаты». — «Рады стараться!» — говорит Тараска и пошел в свое место. Барин ходит, руки потирает: «Теперь-то я тебя сцапаю», — думает. Пришла пора спать ложиться, взял он шкатулку с деньгами и — в спальню. В спальне жена его започивала уже; разбудил, совета спрашивает, где лучше спрятать. «Давай ее ко мне, у меня не отыщет». Ну и отдал он, а сам подле нее лег, и положил на стол пистолеты вместе с саблею, и не спит — дожидается ночных приключеньев. Тараска меж тем ободрал барана и сделал из него чучелу, потом налил кровью бутылку, а товарища своего, дядю жоха, одел в исправницкое платье, после чего, в половине ночи, отправились они к барскому дому. Дело было летнее, окно раскрытое — Тараска и ну потихоньку в окно баранью чучелу казать. Барин взял саблю, подкрался к косяку: «Ишь ты, чертово рыло, думает, бараном вырядиться вздумал! Нет, брат, теперь не надуешь, покажись только — так и хвачу по башке, чтобы разлетелась вдребезги; этим, по крайности, думает, отделаюсь от тебя». Только что показалась затем чучела, барин его трах саблей по голове! за чем последовал страшный стон. «Что такое случилось?» — закричал дядя жох, в исправницком платье, и подошел к окну: «Послушайте, мол, под вашим окном человека убили, а вы помочь оказать не хотите? Не угодно ли вам пожаловать сюда?» Нечего делать, надо барину выйти на улицу. Видит полицию, видит чучелу: верх бараний, низ человечий — ну и думает — взаправду человека зарубил, а дядя жох крови-то из бутылки порядком и на землю, и на башку баранью полил. Перепугался барин, что и отвечать не знает. «Ступайте в земскую избу, — говорит жох, — приготовьте все, чтобы показанья делать да акт составить, а я за понятыми пойду в деревню». А Тараска тем часом пробрался в дом, одел в кабинете баринов халат, да и в спальню. Ночь — известное дело — темно, он и ну шепотом успокаивать барыню: «Ничего-де, душенька, не бойся». Сам ласкает ее да целует, а сам спрашивает: «Подай мне шкатулку, теперь уж вор Тараска не украдет». Барыня, намиловавшись-то вволю, и отдала. Тараска ей и говорит: «Я пойду, душенька, в кабинет отнесу ее». — «Ступай, душенька, да приходи скорее, а то мне скучно одной». Тараска тем часом халат за дверью долой; да через окно к себе на кухню! И, спрятамши шкатулку, завалился себе спать как ни в чем не бывало. Барину меж тем наскучило ждать, потому, видит — никто не идет: «Дай схожу посмотрю, цела ли шкатулка?» Приходит. «Где, душенька, шкатулка?» — «Да ты же взял ее, душенька, намиловавшись со мною». — «Ах я, старый баран! — схватился тут барин за голову. — Так этот распротоканальский вор Тараска украл у меня и шкатулку с деньгами, да ему же, вору Тараске, на придачу пошли и женкины ласки! Важно!..» Видит барин, что ничего не поделаешь: наградил Тараску — только молчи, значит, — и отпустил его на волю. С тех пор Тараска вольным вором слывет.

312

Курносая — смерть.

313

Гайтан — тесьма, на которой висит нательный крест или нательная киса с деньгами.

314

Вариант: «Когда священник воротился, то на том самом месте увидел большущее озеро воды, и на тыем озере плавает столик, на столике лежит та самая книга — требник, в которой, на раскрытой странице, напечатано огненными словами» и т. д.

315

Жиган — сибирское прозвание каторжников.

316

Бугры — Уральские горы и горы вообще. Сгореть в бугры — уйти в Сибирь. Савотейки — сибирские булки. Стрелять савотеек — отправиться в бега по Сибири. Стрелец савотейный или савотейник — беглый сибирский бродяга.

317

Куклим четырехугольный губернии — бродяга, не помнящий родства.

318

Озеро Байкал известно у сибиряков, и особенно у ссыльных, под именем моря.

319

Отабуниться — собраться в кучу.

320

Двадцать шесть! — предостерегательное восклицание тюремного арго, то же самое, что у «вольных» мошенников «стрема!» — берегись.

321

Вот перечень тюремных игр:

а) Киршин портрет. Новичка спрашивают: «Хочешь Киршин портрет поглядеть?» — «Хочу». — «Ну ладно, повыдь на минуту за двери». Новичок выходит, а в это время арестанты вымазывают в трубе сажею новичку шапку и подкарауливают у двери его возвращение. При входе внезапно марают шапкой лицо и подводят к зеркальцу: «Смотри, мол, вот он, Киршин портрет!» Новичок ругается, остальные смеются. Это самая невинная и самая мягкая из арестантских игр.

б) Присяга на верноподданство по замку.

в) Пальто шить — две игры до того циничные, что нет ни малейшей возможности передать их печатно.

г) Покойника отпевать.

д) Колокол лить.

е) На оленях прокатить. Становятся два человека плотно друг к другу спиною и около пояса связывают себя полотенцем, потом каждый наклоняется в свою сторону. Их накрывают одеялом, и — олени готовы. Старые арестанты садятся