диалогом. В её глазах я читал понимание. Послушав наш разговор, она отвернулась к девчонке, залезла ей на плечи и вытянулась на манер воротника, прикрыв глаза, всем своим видом показывая: «я знаю, что делаю, сейчас моё место здесь, главное не мешайте».

— Всё, что нам остаётся сейчас — это пытаться выиграть время. В бегах, — говорил шеф; он выглядел откровенно измождённым, — это похоже на затыкание дыр. Понятия не имею, откуда у них взялось такое количество спящих ячеек!

Я спокойно слушал его, кивая там, где это было уместно. Наверно, Валерию Михайловичу могло показаться, что ситуация катастрофическая. Но у меня был опыт бегства из моего мира. Поэтому с моей точки зрения никаких причин для паники точно нет.

— Если долетите до Москвы — уже проще. Там открывается веер возможностей. Глядишь, и Алая Ступень что-то придумает…

— Алая Ступень — это ребята, которые по заброшкам, так? — На всякий случай уточнил я.

— Верно. Организация, которая стоит сверху, — кивнул шеф, — так проще вести дела.

— Жаль, что книгу на самом деле нельзя на Солнце запулить, — вздохнул я.

— Нельзя. Но нужно, чтобы те ребята, которые за этим стоят, поверили в то, что можно.

— А что это за ребята-то? — Осторожно спросил я, не рассчитывая, что шеф ответит.

Он внимательно посмотрел мне в глаза. Потом вздохнул и произнёс:

— Ты ведь много чего видел, да? Учитывая твою… биографию. Ты на собственном опыте знаешь, что такое мультивселенная. Не думаю, что для тебя будет шоком узнать, что люди — это далеко не весь разум, который бывает.

Я даже не сразу понял, о чём он. А когда сообразил то не смог сдержать улыбку.

— Что? — удивился шеф, глядя на меня исподлобья.

— Ничего, — ответил я, — просто… старые добрые пришельцы. Это даже как-то по-домашнему, что ли. Ждали их поколениями, а на самом деле… — я вздохнул, вспомнив о своём мире. Интересно, как там всё выглядит сейчас? Чинно и мирно? Или же люди совсем перестали походить на людей, за ненадобностью?

Шеф продолжал смотреть на меня.

— Знаешь, — сказал он после небольшой паузы, — часто люди попадают в нашу профессию из любопытства. Таким интересно смотреть мир с изнанки. Знать, как всё устроено на самом деле. Да что там — я и сам из таких. Но сейчас мне совершенно не хочется знать, что у тебя там случилось.

Я промолчал.

Мы выиграли несколько часов во время перелёта, но на этом наше везение кончилось. Уже во время посадки я почуял неладное. Так и оказалось: на нас напали прямо на полосе.

Эвакуация ребят была делом техники, и я справился. Ваня и остальные остались прикрывать.

Странно, что за эти два года внедрённые рефлексы настолько изменили моё поведение, что даже присутствие Алины, ещё и в таком уязвимом виде, вроде бы никак не влияло на мои решения.

Точнее, я думал, что не влияет. Но уже на финальной стадии отхода, когда я видел, как работают ребята, эффективно подавляя огневые точки нападавших, я допустил глупую ошибку. В результате схлопотал ранение в ногу. Довольно серьёзное — пуля вырвала кусок мышцы, но, к счастью, не задела артерию.

Стараясь не подавать виду, я велел подопечным двигаться вперёд. И они двигались. Довольно ходко, надо сказать, для гражданских.

Мы отошли достаточно далеко, и я уже хотел сориентироваться, чтобы выйти к точке, откуда можно экстренную связь организовать, но тут вдруг отчётливо почуял: что-то не то.

Воздух вроде как изменился. И лес был не тем. Не правильным каким-то.

Я насторожился. Встал на месте.

Вообще я редко использовал свою способность смотреть глазами животных, хотя в моём деле она и была очень полезной. Я очень активно делал это во время беготни по нашему родному миру, когда считал, что его ещё можно спасти. И вот, из какого-то странного суеверия старался не делать этого здесь.

Однако ситуация развивалась так, что никакими возможностями пренебрегать было нельзя.

К моему удивлению, на высокой сосне обнаружилась сова. Она охотилась и была голодна. Впрочем, я не сильно ей помешал — быстрого взгляда хватило, чтобы понять: мы глубоко в лесу. Никаких следов жилья не просматривается километров на пятнадцать вокруг. А вдалеке, на востоке, высятся какие-то горы. И лишь в самый последний момент я увидел странное здание, похожее на какой-от храм или церковь. Я не сразу обратил на него внимание, потому что оно было совершенно не освещено. Ведь в наше время человеческое жильё немыслимо без света, и на этого в первую очередь обращаешь внимание.

Я решил пока с ребятами не обсуждать то, что мы оказались непонятно где. Пускай сначала со стрессом от нападения справятся.

Я объявил привал и воспользовался им, чтобы перевязать ногу. Вколол себе антибиотик.

Пока готовили ужин, ребята увидели в лесу купола «церкви»

— Что, знакомое сооружение? — осторожно спросил я.

— Вроде того, — кивнул Артём. В их паре он был наводчиком — помогал вычислить место и другие параметры, по которому медведь доставал сердце. Медведем же была довольно милая девушка. Разве что бледная чересчур, какой-то нездоровой бледностью. И, пожалуй, немного заторможенная. Впрочем, может для их брата это и нормально. Её звали Соня, и, надо сказать, это имя ей идеально подходило.

— Я думал, заброшки вас радуют, — сказал я и добавил: — но вы, похоже, расстроены?

— Любые заброшки, кроме могил, и этой вот, — Соня кивнула в сторону куполов, которыми была увенчана «церковь».

— Почему?

— Считается, если кто-то из наших видит Блуждающую Церковь, он скоро умрёт, — ответил Артём, — хотя есть сумасшедшие, которые мечтают её найти… если совсем честно — мы тоже мечтали.

— Одна наша знакомая побывала в нём, — добавила Соня, — она прожила после того случая больше года. Уже считала, что ей ничего не грозит…

— Но потом всё равно погибла. Практически, у нас на глазах, — сказал Арти.

— Вот как, — ответил я и осторожно потрогал ногу. Обезбол я колоть не стал — ещё не хватало в этой и без того странной ситуации затуманивать голову. Поэтому болела рана довольно сильно. Иногда приходилось стискивать зубы.

— Зря вы не верите. Это серьёзные вещи, — сказал наводчик с таким видом, будто я его обозвал.

— Ну почему же не верю? — Я взглянул ему в глаза, стараясь выглядеть открыто и дружелюбно. Ещё не хватало, чтобы ребята меня шугаться начали и каких-то обидок между нами.

— Пойдёмте, — неожиданно сказала Соня, — я чувствую линию.

Я не сразу сообразил, о чём она говорит. Видимо, речь шла о «церкви».

— Серьёзно? Ты точно этого хочешь? —