Вот было бы здорово, если бы поубивали друг друга, тагры блохастые! Крейн и Талврин. А мы бы с Олеандрой…

Точно! И что я здесь делаю, когда нас никто и ничто не удерживает?! Оба соперника были слишком поглощены друг другом, с упоением мерялись… количеством магии, которой в каждом из них было немало, и о нас, казалось, не вспоминали.

— Олеандра! — подхватила девушку под руку, потянула вверх, хоть и сама едва на ногах держалась, а оттого хрупкая алиана сейчас казалась тяжелее глыбы мрамора.

Вроде тех, что над могилами ставят.

Лицо девушки стойко демонстрировало белый, я бы даже сказала синюшный оттенок. Покойники, распростёршиеся на полу, и то выглядели живее. Было видно, с каким трудом даётся ей каждый шаг, каждое движенье. А уж бежать, когда ветер набрасывается на тебя, стремясь остановить, задержать, толкнуть назад, и вовсе было непосильной задачей. Сцепив от напряжения зубы, чуть ли не волоком я тащила за собой пленницу. Наверное, отпусти Олеандру, и её, подхваченную бездушной стихией, тотчас же сбросило бы со скалы.

До конюшен добралась в полуобморочном состоянии. Всем телом навалилась на дверь — хлипкую, как оказалось, преграду. Та сразу поддалась, и я едва не закричала от радости. Не закричала только лишь потому, что сил на ликованье уже не осталось. Внутри было если не тепло, то хотя бы сухо, и сваленное в углу сено как будто приглашало в него рухнуть, чтобы отправиться в страну Морфея.

Но к Морфею отправляться сейчас не время. Лучше потом кисейной барышней хлопнусь в обморок, когда выберемся из этого проклятого места.

— Посиди здесь, — подвела пленницу к такой манящей мягкой горке, а сама, умоляя богиню удачи хотя бы раз проявить ко мне милосердие и больше никогда не демонстрировать свою сволочность, направилась к ближайшему стойлу.

При виде меня его квартирант — пепельный красавец со смоляной гривой и такими же лоснящимися крыльями — недовольно фыркнул и угрожающе забил копытами.

— Давай, миленький, не артачься, — взмолилась я, хоть и понимала, что едва ли смогу убедить крылатого.

Судорожно сглотнула, пытаясь протолкнуть застрявший в горле комок страха, и, пожелав себе удачи, сделала ещё один шажок к своему предполагаемому транспорту.

Ну, коняшка, не будь упрямым ослом.

Фальв встал на дыбы, воинственно распахнул крылья, непрозрачно намекая, что со мной случится, попробуй я ещё хотя бы на шаг к нему приблизиться.

— Дурная скотина! — погрозила скотине кулаком, но прежде благоразумно отступила.

Попытать счастья у другого стойла я не успела. Не успела сдвинуться с места, как услышала сзади хриплое:

— Осторожней!

Из груди выбило весь воздух, когда жёсткие пальцы вонзились под рёбра. Перед глазами поплыло, завертелось и замельтешило, а в голове мелькнула отчаянная мысль: лучше бы под копыта фальва угодила, чем оказалась в руках недонасильника! Его запах — горький, как сорная трава, въедливый, тошнотворный — ещё долго после нападения преследовал меня во снах.

Как и сочащийся ядом голос:

— Не так быстро, девочка. Не так быстро… В этот раз от меня не убежишь. Не скроешься… — раскалённое дыхание, как воздух вблизи извергающегося вулкана, скользнуло по щеке, и мне нестерпимо захотелось умыться.

Внутри тлела ярость, затягиваемая ледяным пластом страха. Снова нахлынули воспоминания. О той ночи, когда я на несколько страшных минут, беспомощная и беззащитная, осталась один на один с этим козлом.

Тело пронзила дрожь, от угрозы, сквозящей в его голосе:

— Сейчас ты полетишь со мной. Пойдём! — Продолжая крепко сжимать мою ладонь, Крейн потянул меня к выходу. — Эти твари всё равно нас не послушают, они преданы своему хозяину.

— Без неё не пойду! — Вывернувшись из ненавистных рук, бросилась к испуганно вжавшейся в угол Олеандре.

— Не пойдёшь сама, я тебя за волосы потащу, — набросал ублюдок план дальнейшего развития событий.

Хреновое такое развитие, должна отметить.

— Оставишь её здесь умирать?!

— Я бы с удовольствием оставил здесь подыхать тебя, Фьярра!

Сцепила зубы, чтобы сдержать проклятия, так и рвущиеся наружу, и как можно спокойнее сказала:

— Обещаю не сопротивляться, не доставлять тебе проблем, только забери её отсюда. Пожалуйста. Не превращайся в ещё более безжалостную тварь, чем ты есть на самом деле!

Каюсь, не сдержалась. Сложно смотреть в глаза человеку, которого боишься и ненавидишь, который тебе противен, и при этом оставаться невозмутимой.

Его тагрова Светлость был непреклонен. А во мне больше не было сил, чтобы сопротивляться. И в тот момент казалось, что меня покинула вся магия.

— Пойдём! — рыкнул, приближаясь, снова сцапав за руку.

— Не оставляйте меня здесь… пожалуйста… — простонала нам вслед алиана.

За волосы Крейн меня не поволок — выволок за шкирку. Подтащил к неподвижно стоявшему у ворот замка фальву. К такому же чёрному, как душа его хозяина. Схватил за талию (не знаю, как кости не хрустнули от этого «нежного» захвата) и усадил на крылатого. А сам… развернулся и пошёл обратно, чтобы спустя несколько мучительно долгих минут вернуться с алианой.

Усадил девушку передо мною и предупредил мрачно:

— Держи её крепче. Свалится — сама будешь виновата. Сама будешь отвечать за её смерть. Мне не нужны лишние проблемы с твоим тальденом.

Усевшись сзади, одной рукой схватился за повод, другой как будто впаял меня в себя. Содрогнулась от близости мага, дёрнулась, но тут же мысленно прикрикнула на себя. Сейчас важно отсюда убраться. А там уже… Там уже буду думать, как избавиться от гада!

Кое-как совладав с отвращением и неприязнью, постаралась абстрагироваться от Крейна. От всего, кроме дрожащей не то от холода, не то от страха, а скорее, от всего разом, девушки. Обняла её крепче, прошептала что-то ласковое. Кажется. В тот момент я плохо соображала и, как ни странно, почти не испугалась, когда крылатое создание, оттолкнувшись от земли, взмыло в грозовое небо.

Страх пришёл потом.

Было такое чувство, будто мы рванулись не вверх, а рухнули в туманную пропасть. И вместо того чтобы взлетать, продолжали падать, готовые в любой момент разбиться насмерть. От ощущения бесконечного падения меня как будто парализовало. На какое-то время я даже дышать перестала. Одеревеневшими пальцами прижимала к себе алиану, жмурилась, потому что от вида молний, разрывавших небо в клочья, сердце тоже готово было рваться на части.

Нас то подбрасывало к сизым клубам, то снова безжалостно швыряло в бескрайнюю бездну. Всхлипнула от ужаса, услышав истошное ржание фальва. Как будто отчаянный крик о помощи… И в тот же миг в сознание ворвался голос мага, когда нас — ничтожную песчинку в этом океане кошмара — проволокло под толщей грозовых туч. Герцог вовсю ругался, а я чувствовала, что мы снова падаем.