Напомнив, чтобы помалкивала и своими действиями не подвергала опасности жизни незнакомых людей, этот изувер постучался в первую попавшуюся дверь. Представился Есфером, меня опять назвал Элиной. После чего страшно обрадовал отворившего нам сухопарого пожилого мужчину, ссыпав в его раскрытую ладонь несколько монет.

Наспех поев и даже не почувствовав вкуса пищи, я завалилась спать. На жёсткую кровать, но после многочасовых скачек мне казалось, что лежу на перине из лебяжьего пуха. Отключилась мгновенно и до самого рассвета дрыхла как убитая, а с первыми лучами солнца этот бессердечный чуть ли не силком вытащил меня из постели.

— Далеко ещё до Хрустального города? — едва не застонала, оказавшись в ненавистном седле.

Приторочив к своему сумку с нехитрым провиантом, Крейн вскочил на лошадь, которая в отличие от меня выглядела вполне бодрой. И моя коняшка, судя по тому, как нетерпеливо фыркала и потряхивала шоколадного цвета гривой, тоже рвалась в путь.

— Если не будешь ныть и, как вчера, каждые полчаса проситься в кусты, уже завтра увидишь своего мужа.

— И вовсе не каждые полчаса!

— Ну да, — хмыкнул герцог, пришпоривая коня.

— И, между прочим, ты меня всего один раз отпустил.

— Не отставай! — велел, не оборачиваясь, и помчался по дороге, поднимая за собой стену пыли.

К концу дня я проклинала всех и вся, и в первую очередь этот недоразвитый мир, Адальфиву: ещё нескоро здешние умники додумаются до самых примитивных автомобилей. Ругала на все лады узкие тропинки, над которыми арками смыкались густые кроны. Казалось, ветви деревьев, намеренно сговорившись, стараются хлестнуть побольнее. А ещё вспоминала незлым тихим словом Крейна, которому было плевать, что его единственный шанс заслужить милость Герхильда уже готов концы отдать.

Стоило подумать о тальдене, как в сердце змеёй заползало волнение. После всех ужасов, что довелось пережить за минувшие дни, я позабыла о страхах, что вызывал во мне Герхильд. А теперь вдруг вспомнила: и о холоде в серых глазах, и о пронизанных им же жёстких словах: «Мне нужен наследник, но я не нуждаюсь в лгунье-жене!».

Интересно, а как Его Великолепие отнесётся к жене-беглянке, доставленной к нему двойником её первого мужа? Знал бы Крейн, что я не Фьярра, а Скальде испытывает к нему столь сильное и всепоглощающее чувство не только из-за попытки насилия, но и наверняка из-за поразительного сходства с Воронцовым, и сто раз бы подумал, прежде чем меня спасать и соваться к Ледяному в гости.

Эту ночь герцог решил провести в редком перелеске, за которым простиралось заросшее дикими цветами поле. Ядовито-красными, отчего казалось, что здешняя земля пропиталась кровью. Я звучно чихнула (цветы имели резкий, приторно-сладкий запах) и сползла со своей лошадки, которая, пощипывая траву, флегматично пряла ушами.

— До ближайшей деревни часа три езды, а ты уже на ногах не держишься, — в кои-то веки снизошёл до объяснения своих действий герцог.

Натаскав хвороста, быстро разложил костёр и стал извлекать из сумки то немногое, что осталось от обеда и полдника.

— Что это? — спросила я, вглядываясь в нависшую над нами неясную дымку. Так воздух обычно, когда очень жарко, колеблется и переливается знойным маревом. Но сейчас жарко не было. Наоборот, под сенью деревьев прохлада ощущалась ещё сильнее, и со всех сторон тянуло сыростью. Сидя на поваленной коряге, я куталась в Крейновский плащ и подставляла руки разгорающемуся пламени.

— Полог невидимости. Чтобы избежать сюрпризов. Здесь дикого зверья хватает, да и разбойники встречаются.

— Вроде тебя?

— Вроде меня, — с усмешкой согласился Крейн, пристраиваясь рядом. Скользнул взглядом по моим протянутым к огню рукам и сказал: — Это на тебя силой нацепили или добровольно согласилась?

— Согласилась, — призналась тихо, хоть признание далось с немалым усилием.

— Значит, действительно сбежала, — глубокомысленно заключил мужчина, но лезть в душу, к счастью, не стал. Не пытался выяснить, какая кошка пробежала между мною и Герхильдом.

— Тогда мне казалось это единственно правильным.

Тогда… Всего несколько дней назад. А чувство такое, будто с нашей последней встречи миновала целая вечность. Интересно, Скальде продолжит воевать? Я, если честно, уже устала и готова безоговорочно поднять белый флаг.

— Поможешь их снять? — потянула манжету вверх, оголяя расцарапанное запястье.

— Даже не надейся, — хмыкнул герцог, зубами отрывая огромный кусок от краюхи хлеба. Свою долю я не спеша крошила и по чуть-чуть вместе с сыром отправляла в рот. — Чтобы сюда тут же примчался твой благоверный? Меня по-тихому прикончил, а сам возвратился в Ледяной Лог с победой?

— Скальде не такой…

— Драконы, Фьярра, все такие, — жёстко парировал Его Светлость. Отхлебнув из фляги, протянул её мне со словами: — Пить хочешь?

Я приложилась к холодному горлышку, уверенная, что пью воду. И тут же выплюнула дрянь, ожёгшую горло. Выплюнула прямо в костёр. Пламя возмущённо зашипело, брызнуло искрами, и у меня из глаз они тоже, кажется, посыпались.

— Да это же чистейший спирт!

— Алькойя, — поправил меня мужчина. Негромко рассмеялся, забирая убийственный напиток. — Поможет согреться.

— Мне и так не холодно, — буркнула, плотнее кутаясь плащ, и поспешила заесть полынную горечь хлебом.

Какое-то время мы хранили уже ставшее привычным молчание, поглощённый каждый своими мыслями. Я рассеянно вслушивалась в унылое уханье филина, которому аккомпанировала шуршавшая в кустах безызвестная живность.

— Я не хотел тогда на тебя нападать, — гипнотизируя взглядом пламя, вдруг неожиданно признался маг. — Не собирался брать силой. Не знаю, что на меня нашло…

Я чуть не подавилась остатками сыра. Силой не собирался?

— Думал, сама брошусь к тебе в объятия?

Ага, спотыкаясь и падая.

Маг кивнул, и не было в его чертах даже намёка на иронию:

— Так было задумано.

— Задумано кем?!

— А вот об этом, Фьярра, я буду разговаривать с твоим мужем.

— То есть я права знать не имею?

— Заканчивай есть и ложись спать, — свернул разговор этот нелюдь, хмуро припечатав: — Завтра снова рано вставать.

Собиралась уже разозлиться и высказать всё, что думаю об этой его скрытности. Даже воздуха в лёгкие набрала побольше, чтобы спустить в мага всю обойму упрёков. И тут же его захлопнула, когда рядом вспенилась кочка.

— Блейтиан… — прошептала охрипшим голосом.

Из земли, как подснежник из сугроба, показалась чья-то рука в ошмётках гниющей плоти. Даже не так: целая ручища! В отсветах пламени на нервно подрагивающих пальцах сверкнули острые, как будто отлитые из стали, когти.