В этот раз я сплю допоздна, а потом еще час еду — и куда, в Роанок, последнее место, где знакомые с Максом Болдуином люди ждут его повстречать! Эта мысль и мой новый облик придают мне уверенности, что в городе, насчитывающем вместе с окрестностями двести тысяч жителей, я сумею сохранить анонимность. Если что и может внушать тревогу, так это флоридские номера на моей машине, поэтому я готов арендовать другую, но отвергаю этот вариант из-за документов. К тому же связь с Флоридой еще мне пригодится.

Я езжу по городу и окрестностям, обновляя представления о здешних пейзажах, о центре, старых кварталах, расползающейся вширь новой застройке. Малкольм Баннистер бывал в Роаноке несколько раз, в том числе в семнадцать лет со школьной футбольной командой. До Уинчестера отсюда три часа езды по федеральной автостраде номер 81. В бытность молодым адвокатом Малкольм дважды наведывался сюда за письменными показаниями. К Роаноку примыкает Салем, куда Малкольм как-то раз пожаловал на свадьбу друга.

Тот брак кончился разводом, как и его собственный. После того как Малкольм сел в тюрьму, друг словно сквозь землю провалился.

Так что местность мне более или менее знакома. Первый мотель, в который я заглядываю, относится к крупной сети и придерживается строгих правил регистрации. Испытанная уловка под названием «потерял бумажник» дает здесь осечку: меня отказываются поселить без документа. Не беда, вокруг полно дешевых мотелей. Я перемещаюсь к южной оконечности Роанока и оказываюсь в, мягко говоря, небогатой части Салема, где нахожу мотель, сдающий номера чуть ли не на час. В таких любят наличные. Меня соблазняет суточный тариф сорок долларов. Пожилой администраторше я говорю, что проживу несколько дней. Она не больно дружелюбна — потому, наверное, что помнит старое доброе время, когда черным давали от ворот поворот. На дворе тридцатник с гаком жары, и я справляюсь насчет кондиционеров. Она гордо отвечает, что у них новейшее оборудование. Я ставлю машину под задним окном своего номера, чтобы ее не было видно с улицы. Белье чистое, полы тоже, ванная блестит. В окне деловито гудит кондиционер, и пока я разгружаю вещи, температура в номере опускается до двадцати градусов. Я растягиваюсь на кровати и отдыха ради начинаю думать о том, сколько людей вступали здесь в запретную связь. Вспоминаю Еву из Пуэрто-Рико — вот бы вернуть ее сейчас сюда! Думаю о Ванессе Янг, до которой мне так и не довелось дотронуться.

В темноте я иду прогуляться, хрущу салатом в фастфуде. После Фростбурга я сбросил двадцать фунтов и намерен и дальше стройнеть. Прожектора стадиона наводят меня на новую мысль. Я еду на стадион «Мемориал», это домашняя арена команды «Салем ред сокс», показывающей неплохие результаты. На матч команды с «Линчбург хиллкэтс» собралось много народу. Я покупаю дешевый билет — шесть долларов. Усевшись, беру у разносчика пиво и растворяюсь в шуме трибун и в событиях матча.

Рядом со мной сидит молодой папаша с двумя сыновьями не старше шести лет в футболках и бейсболках с символами «Ред сокс». Я вспоминаю Бо и наши с ним игры в мяч на заднем дворе, на глазах у Дионн, тянувшей на крылечке чай со льдом. Кажется, еще вчера мы были вместе — маленькая семья с большими планами, с будущим. Бо был чудесным малышом, папа является его героем. Я как раз учил его, пятилетнего, отбивать мяч и правой, и левой рукой, когда федералы вторглись в мою жизнь и все погубили, все разрушили.

Никому, кроме меня самого, больше нет до этого дела. Наверное, отцу, брату и сестре хотелось бы, чтобы моя жизнь наладилась, но это на периферии их интересов, у них своя жизнь и заботы. Когда ты попадаешь за решетку, весь мир считает, что ты этого заслужил, и перестает тебя жалеть. Мои бывшие друзья и знакомые в родном городе наверняка ответили бы на вопрос обо мне: «Малкольм, бедняга, не с теми якшался, слишком резко срезал углы, жадничал. Это трагедия». Все всё быстро забывают, потому что хотят забыть. Война с преступностью требует жертв, вот бедняга Малкольм и попался.

И вот теперь я, Макс Рид Болдуин, свободный, но в бегах, строю планы возмездия, галопируя в сторону заката.

Шестой день подряд Виктор Уэстлейк знакомился под утренний кофе с коротким рапортом о мистере Максе Болдуине. Осведомитель пропал. Следящее устройство джи-пи-эс в конце концов сняли с «кадиллака-севилья» престарелой пары из Канады, обедавшей в Саванне, штат Джорджия. Супруги так и остались в неведении, что их маршрут на протяжении трехсот миль отслеживало ФБР. Уэстлейк наказал всех трех агентов, которым было приказано следить на машиной Болдуина. Они упустили его в Орландо, а потом взяли ложный след, когда «кадиллак» повернул на север.

Болдуин перестал пользоваться айфоном, кредитками, услугами своего первого интернет-провайдера. Разрешение суда на отслеживание Болдуина кончалось через неделю без шансов на возобновление. Он не числился ни подозреваемым, ни беглым заключенным, и суд не был склонен к столь вопиющему нарушению прав законопослушного гражданина. На его текущем чековом счете в банке «Санкост» оставалось четыре тысячи пятьсот долларов. Сумму вознаграждения отслеживали, пока она дробилась в штате Флорида, но в конце концов ФБР потеряло и ее след. Болдуин перемещал эти деньги так быстро, что юристы ФБР не могли с той же скоростью ходатайствовать об ордерах на обыск. Не менее восьми раз Болдуин снимал деньги наличными, в общей сложности шестьдесят пять тысяч. Был зафиксирован один перевод на сумму сорок тысяч на счет в Панаме, и Уэстлейк предположил, что остальные деньги ушли в оффшор. Помимо воли он испытывал уважение к Болдуину и к его способности замести следы. Раз ФБР не могло его найти, то он, возможно, обрел желанную безопасность.

Не пользуясь кредитными картами, айфоном, паспортом, не попадая под арест, он мог долго оставаться невидимкой. В клане Рукеров теперь помалкивали, но Уэстлейк не в силах был опомниться от первого потрясения — того факта, что вашингтонская банда наркоторговцев сумела засечь Болдуина вблизи Джексонвилла. При всех стараниях ФБР и Службы федеральных маршалов ответа на вопрос, кто и когда допустил прокол, по-прежнему не было.

Уэстлейк положил рапорт в стопку других документов и допил кофе.

Контора фирмы «Биб секьюрити» находится в здании бизнес-центра недалеко от моего мотеля. Если верить хвастливой рекламе в «Желтых страницах», фирма обладает двадцатилетним опытом, ее сотрудники служили в органах правопорядка, владеют современными технологиями и все такое прочее. Но почти все детективные агентства расхваливают себя в одних и тех же выражениях, и я, выходя из машины, напрасно пытаюсь вспомнить, почему остановился именно на «Биб». Может, приглянулось само название. Если мне там не понравится, перейду к следующему номеру в списке.

Столкнувшись с Фрэнком Бибом на улице, я бы наверняка подумал: «Наверное, он частный детектив». Лет пятьдесят, крупный, рубашка топорщится на брюхе, полиэстеровые брюки, остроносые ковбойские сапоги, густая седая шевелюра, непременные усы, самоуверенность вооруженного и никого не боящегося человека. Он закрывает дверь своего тесного кабинетика и спрашивает:

— Чем могу быть вам полезен, мистер Болдуин?