— Да, — осторожно сказал Эд, — мы слышали. Духамель упоминал об этом. Он сказал нам, что не брал денег. Ничего ведь не доказано, правда?

Прежде чем ответить, Морисси заглянул в записи:

— Нет. Здесь сказано, что его обвинил Роважински. Голословное обвинение. Что вы думаете по этому поводу? Я никогда не видел патрульного Духамеля.

Первой заговорила Грета:

— Нет, думаю, что нет. Мы не знаем, но Кларенс не такой.

Эд улыбнулся, внезапно почувствовав облегчение, — спокойный голос Греты, ее знакомый немецкий акцент сняли напряжение.

— Сомневаюсь, что Духамель брал взятку. Он спешил к нам, вот почему поляк сбежал.

— Спешил? Что вы хотите этим сказать? — вежливо спросил Морисси.

Эд понимал, что Морисси хотелось бы знать, мог ли Кларенс убить поляка из-за того, что тот оскорбил его, обвинив, справедливо или ложно, в получении взятки.

— Я хочу сказать, что он не такой человек. Он приятный молодой парень, даже идеалист. Не думаю, что он вообще согласился бы делать что-то за взятку. — Особенно в данном случае, поскольку Кларенс ненавидел Роважински, хотел сказать Эд, но предпочел промолчать.

— Да, — сказал Морисси неопределенно. — Гм, вы, вероятно, не знаете, кому еще Роважински писал письма?

На губах Эда появилась улыбка.

— Нет. Мы, конечно, попытались выяснить это, когда пропала собака. Мы тогда хотели найти Роважински.

— Люди не всегда обращаются в полицию. Понимаете, нужны подозреваемые, те, кто имел мотивы.

Эд понимал.

Морисси, похоже, закончил. Он встал, положил ручку в карман.

— Спасибо, мистер Рейнолдс. Может, вы еще услышите о нас. Спокойной ночи, миссис Рейнолдс.

— Спокойной ночи, — ответила Грета. — И удачи.

— Вот уж не помешало бы!

Дверь закрылась. Эд облегченно вздохнул и повел плечами. Затем он поспешил в гостиную:

— Так. Ну и что ты об этом думаешь?

Грета сбросила туфли. Она чувствовала усталость.

— Что ж, этого следовало ожидать.

Эд обнял ее одной рукой и на секунду крепко прижал к себе:

— Какой день! Давай возьмем в постель чашку горячего чая или шоколада. Или горячего пунша. Похороны и убийство, все сразу!

— Лили очень расстроена. Она хорошо держится, но ей нелегко.

Эд не ответил. Дело Роважински не выходило у него из головы. Он знал, что и Грета думает о том же. Эд посмотрел на Джульетту, которая на удивление спокойно просидела все это время на диване. Джульетта завиляла обрубленным хвостом и вопросительно посмотрела на него.

— Мертв, — сказал Эд, обращаясь к Грете. — Странно, что мы не слышали об этом.

— Мы уже два дня не включали телевизор.

Эд подумал, что газеты он просматривает каждый день. Но разве кончина Роважински — такое уже важное событие? Возможно, о ней и сообщали, но он не заметил. Какой же мерзкий был тип! И деньги. Эда не волновала судьба денег, оставшихся у Роважински, но полиция все же сняла что-то с его банковского счета и вернула Рейнолдсам триста долларов. Еще пятьсот пропали, но какая, в сущности, разница?

Похороны, решил Эд, пройдут за счет государства. «Не стану утверждать, что сожалею о его смерти», — захотелось ему сказать. Но вместо этого Эд взглянул на Грету и сказал:

— Выйду прогуляться с мадемуазель. Давай забудем обо всем этом, дорогая. Приготовь нам парочку пуншей.

— Интересно, кто...

— Плевать. Он это заслужил.

Кларенс позвонил Мэрилин на следующий день, в четверг, и со второй попытки застал ее дома в половине четвертого. Она не захотела встретиться. У нее срочная работа.

— Мэрилин! Это важно! Неужели не выкроишь пять минут? Я бы поймал тебя где-нибудь на улице, у твоего дома.

Видимо, отчаянные нотки в его голосе подействовали — она согласилась встретиться у «О'Генри» в пять. Кафе находилось на Шестой авеню, около Четвертой улицы Западного округа.

Кларенс хотел позвонить Эдуарду Рейнолдсу, но потом решил, что лучше не надо. Не нужно лишний раз беспокоить супругов, тем более что к ним уже приходила полиция насчет гибели Роважински. Мистер Рейнолдс решит, что у Кларенса навязчивая идея, начнет его подозревать. Кларенсу уже приходило это в голову. Мистер Рейнолдс вполне может сказать: «Да, у Кларенса была причина, и я не удивлюсь, если...» С другой стороны, еще легче представить, как Эд говорит: «Я очень мало знаю Кларенса Духамеля. Не могу ничего сказать. Меня это не касается».

Кларенс пораньше пришел в «О'Генри» и занял столик. Увидев Мэрилин, он привстал ей навстречу. В длинной кофте поверх выцветших синих джинсов, она шла быстрыми мелкими шажками. Ее походка всегда почему-то напоминала ему походку индианки. Мэрилин приблизилась, старательно избегая его взгляда. Столько раз так начинались их счастливые свидания, но сейчас Кларенс боялся предсказывать дальнейшее.

— Ну, — сказала она, усаживаясь за стол, — какие новости?

— Пока никаких.

Заключение экспертов относительно револьвера еще не поступило.

Мэрилин огляделась вокруг, как будто ожидая увидеть неподалеку полицейского или встретить пристальный взор человека в штатском. Кларенс успел осмотреться раньше.

— Спасибо, дорогая, — сказал он.

Она пожала плечами.

Кларенс поднял глаза на подошедшего официанта.

— Что тебе заказать? — спросил он Мэрилин.

— Коку.

— Подлить в нее рома?

— Хорошо. С ромом. — На мгновение взгляд ее серо-зеленых глаз задержался на официанте, затем она достала из пачки «Мальборо» и закурила.

Кларенс заказал пиво, и официант удалился. Кларенсу казалось, что Мэрилин должна быть более обеспокоенной. Он не знал, как поймать ее взгляд. «Ты сразу поняла, что я сделал это?» — хотелось ему спросить.

— Ты услышала в новостях? О поляке?

— Денни услышал и позвонил мне. Вчера днем. Он знал, где я работаю.

Итак, Денни знал, где она работает. И о неприятностях с поляком тоже. Денни, возможно, знал о чувствах Мэрилин существенно больше, чем он.

— Вчера, по крайней мере, пришел другой легавый, а не тот отвратительный коп. Какой-то детектив в штатском.

Не важно, кто это был, подумал Кларенс. Там у всех все записано. Он не стал спрашивать, как звали детектива.

Подошел официант с подносом.

Мэрилин откинулась на стуле, ослабила узел своего шерстяного шарфа и спросила:

— Ну и что за ерунда случилась во вторник ночью?