— Я не знал, что это ты тут живешь, мужик, я просто хотел… Да уж, нах, не знал этот малец ни хрена.

— Ну, так вот дверь, — улыбаюсь я и указываю на дверь. — Вот она. Чего ты ждешь?

— Уйди с дороги… я никому не хочу неприятностей… Я прекращаю улыбаться.

— Ты, блядь, уже по уши в неприятностях, хошь ты этого или не хошь, — говорю я ему. — Так что отдай-ка мне эту биту прям щас. Не заставляй меня применять силу. Для твоей же, нах, пользы.

Малец стоит и дрожит, бля, а его глазенки наполняются слезами. Слабак хуев. Он опускает биту, и я хватаю его за запястье и отбираю ее, потом свободной рукой хватаю его за горло.

— Ну и что ж ты не отделал меня, ты, падла? А? Засранец ты мелкий!

— Я не… я не знал, что…

Я отпускаю его и беру биту обеими руками.

— Вот что ты должен был делать, блядь, — и я бью щенка битой.

Он поднимает руки вверх и удар приходится как раз ему по запястью, и он визжит, как побитая собака, а я продолжаю его охаживать, мне даже страшно подумать о том, что бы он сделал, этот мудак, если бы Кейт и ребенок, бля, были дома.

Я останавливаюсь, когда замечаю, что кровь попадает на коврик Кейт. Щенок валяется, скрючившись, на полу и пищит, как, блядь, новорожденный.

— ЗАТКНИСЬ! — кричу я. Стены тонкие, как бумага, и кто-нить из этих злоебучих соседей обязательно вызовет полицию.

Я нахожу старое посудное полотенце, прижимаю его к кровящей ране на голове придурка, надеваю ему сверху его бейсболку, это немного приостановит кровь. Потом я заставляю его вывернуть карманы и выдаю ему всякие штуки с кухни, чтобы он отчистил ковер. В карманах ниче нет, только немного мелочи, связка с ключами от дома и маленький пакетик с таблами.

— Это экстази?

— Ага… — говорит он, продолжая отскребать ковер, весь такой напряженный.

— А цзына нету?

— …нет…

Проверяю замки на двери. Они просто выбиты, видимо, он плечом надавил, но дерево не расщепилось, и я вставляю дверь на место. Она совсем, блядь, слабенькая, и надо бы ее заменить.

Иду туда, где этот крендель скребет ковер.

— Кровь еще капает, вали-ка ты на хуй отсюда. А то если она мне закатит скандал по поводу крови на ковре, я заставлю тебя заплатить по полной и покажу те всю твою блядскую кровь, понял?

— Ладно… ладно… уже ухожу… — бормочет он.

Я выясняю, что зовут мудака Филипп Муир, и он из Лохэнда. Смотрю на ковер. Крови почти и не видно. Недоебок неплохо поработал.

— Хорошо, а теперь мы с тобой прогуляемся, — говорю я ему. Пацан слишком напуган, чтобы что-то говорить, и мы идем к его тачке. Я открываю переднюю дверь со стороны пассажира, и он забирается внутрь. Я неторопливо обхожу машину и сажусь на место водителя, зная, что он слова поперек не скажет — так он обосрался.

— Давай говори, куда ехать, парень.

— Э-э…

— Мы едем к тебе домой.

Я врубаю радио, и мы едем в Лохэнд. Фургон разъебанный вдрызг, еле едет. По радио крутят эту старую хорошую Слэйдов «Mama Weer Aw Crazee Now» [8] , и я начинаю им подпевать.

— Слэйды, блядь, хороши, — говорю я мальцу.

Мы вытряхиваемся из машины неподалеку от очень даже пиздатого дома.

— Здесь твои предки живут? — Ага.

— Дома кто-нить есть?

— Не-а… но они скоро вернутся.

— Ну так давай поторопимся, пшел.

Так что мы входим, и я оглядываю обстановочку. У них хороший телик, с плоским экраном и все дела, встроенный видак, из этих новых, куда компакт-диски вставляются, а на дисках — фильмы, ну, ебучий VDU или как там их еще называют, блядь. Есть еще новенький музыкальный центр, из этих, с хуевой тучей динамиков.

— Ну ладно, малец-молодец, давай начинай, бля, погрузку, — говорю я уебку.

Парень все еще дрожит как осиновый лист, и я выглядываю на улицу — нет ли поблизости любопытствующих. Если пацан сам проболтается, все пиздюли будут его, и он это знает. Мы грузимся в фургон и едем обратно к Кейт. Хорошая новость — есть сидюк Рода Стюарта со всеми хитами. Я сразу его прикарманиваю.

Когда мы возвращаемся, Кейт с дитенком уже дома.

— Фрэнк… замок… — Она показывает на пол, где валяются винты. — Я просто вставила ключ в замок, и они все выпали… — Она видит пацана, стоящего у меня за спиной. Он опять начал дрожать, из-за чертова замка, так ему и надо, ублюдку.

— Все в порядке, — говорю, и мы выходим на улицу и возвращаемся с телевизором.

Она подхватывает ребенка на руки.

— Замок… Фрэнк, что происходит? Что это такое?

— Вот этот вот мой юный друг… — В общем, я объясняю ей ситуацию и иду обратно к машине. — Он действительно добрый самаритянин, да, парень? Набрел на кое-какую приличную обстановочку, вот я и велел ему приволочь кое-что сюда. Это же лучше, чем твое прежнее барахло.

— Но замок…

— Ну, бля, я же все объяснил, Кейт. Починим мы твой замок. Я со Стивом, моим друганом, насчет этого побазарю, он слесарь, так что все будет чики-пики. Ты лучше вот посмотри! Новеньки DVD, нах! Теперь придетца продать старые видеокассеты.

— Ента уж-жасно мило, — говорит она. — Пасиба, Фрэнк…

— Ты не меня благодари, а Филиппа, ага.

Кейт смотрит на этого кренделя. А тот таращится на меня.

— Пасиба, Фил… а что у тебя с лицом? Я прерываю ее.

— Это длинная история, нах, — говорю я ей. — Просто Фил был мне должен, так, за одну услугу, так что когда он купил себе новое стерео, то позвонил мне и сказал, мол, старое могешь забирать, если захочешь. Я думал, это старье какое-нить, но этот мудак говорит, что ему всего полтора года!

— Ты уверен, Филипп? С виду оно такое дорогое…

— Ну ты же знаешь эту молодежь, вся эта мода и все такое. Полтора года для такого дерьма — это как каменный век! Да, Фил?

Этот мудак только по-глупому ухмыляется. Кейт включает телик в розетку.

— Классная какая картинка! Как те рождественские эльфы. Иди посмотри, — говорит она ребятенку.

— Для тебя — только самое лучшее, детка.

Этот мудак говорит, да пошли вы все на хрен. Пусть бы лучше спасибо сказал, что живой. Я так думаю, надо бы юзануть этого раздолбая. Я вывожу его наружу.

— Ладно, теперь можешь валить, но нам нужно встретиться. Скажем, в понедельник, в «Кафе Дель Соль», в одиннадцать утра.

— На фига? — спрашивает он, испуганно смотря на меня.

— Работа, сынок. Такие вот подростки вроде тебя, от них один геморрой, если они не работают. Лень, чтоб ее, как говорится, мать всех пороков. Запомни, «Кафе Дель Соль», понедельник, одиннадцать утра. Если я опоздаю, спросишь Лексо. Ни о чем не беспокойся, потому что теперь ты работаешь на меня. В общем, я тебя жду.