– Алла! Что с ней?! – Саша сразу же припомнила и предсказания астролога, и собственные тяжкие предчувствия. – Её… убили?..

– Скорее всего, нет. Но её похитили из этой квартиры.

Оксана сбросила в кресло джинсовую куртку, вырвала из волос заколку, и густые медные пряди рассыпались по плечам. Мокрая от пота чёлка прилипла ко лбу, а крылья носа побелели от бешенства.

– Откуда они пронюхали, что Алла именно там? Вы никому не говорили, куда отвезли дочку?

– Не говорила… – с огромным трудом произнесла Саша, не слыша своего голоса.

Собрав последние силы, она поставила поднос на стол, а сама опустилась в кресло Сергея Николаевича. Потом закачалась из стороны в сторону, вцепившись пальцами в подлокотники.

– А у вас кто-либо пытался выяснить, где она? – Оксана никак не могла отдышаться. – И если пытался, то кто именно?

– Нет, это никого не интересовало.

Саша понимала, что ведёт себя неприлично, но ей не удавалось справиться со своим телом, которое перестало внимать командам мозга. И говорить с каждой секундой становилось всё труднее.

– А с Софьей Степановной вы созванивались сегодня?

Оксана всем сердцем сопереживала несчастной матери, но не могла победить в себе сыскаря, и потому пыталась прояснить все обстоятельства дела.

– Сегодня утром звонила.

Саша с трудом вытолкнула изо рта эти слова. Она говорила, как параличная, и Оксана с трудом понимала её речь.

– И что она вам сказала?

Сыщица метнулась к графину с водой, одним движением налила стакан доверху и, обняв Сашу сзади, поднесла к её губам. Но руки Саши дрожали, зубы не разжимались. Она не могла глотать, и вода лилась за ворот жакета. Глаза, уже не карие, а серые, смотрели на нереальный розовый пейзаж, украшавший стену кабинета, с надеждой. На что? Нет, просто с надеждой, которая ещё не умерла.

– Это очень, очень важно! Я должна найти вашу Аллу! И я найду её, обязательно найду! Клянусь вам, слышите?

Оксана набрала воду в рот и фонтаном окатила лицо надрывно плачущей матери. Приём, безотказно действовавший при истериках, тут не возымел действия. Саша молчала, хотя вроде бы пыталась открыть рот.

– Вы говорили с хозяйкой про Аллу? Или с Аллой говорили? Саша, миленькая, ну ответьте же! – Оксана не на шутку перепугалась. – Вы с кем разговаривали утром? С Софьей Степановной?

Саша только смогла кивнуть. Её била крупная дрожь.

– А с самой Аллой? Нет? У Софьи ничего про дочку не спрашивали? Никто ею не интересовался? Из школьных друзей, например…

Саша ещё раз отрицательно качнула головой. Она забыла о том, что скоро должен вернуться из «Метрополя» директор со своими гостями-англичанами. Какой директор, какие англичане? Где я? И кто это трясёт меня за плечи? Кто орёт мне в ухо, пытаясь чего-то добиться? Я не знаю эту девушку, не понимаю её слов. И я забыла, как произносятся слова. И почему так сильно качается пол под креслом?

– Странно. – Оксана залпом осушила стакан. – Вы никому не говорили, Софья Степановна – тоже. Никто не интересовался, куда подевалась Алла, но её забрали из квартиры на Оружейном сегодня примерно в час дня. Софья без сознания – ей сильно разбили голову, и поговорить с ней даже милиция не может. Сын уверяет, что с пальца матери пропало фамильное кольцо с бриллиантом, а остальные ценности на месте. Постель Аллы распахнута, видно, что девочка сопротивлялась. Её увели силой, это точно. Следов взлома нет, да и невозможно быстро взломать такие двери. Значит, открыла сама. Открыла, несмотря на все предупреждения. И кому? Если это было воры, зачем им понадобилось увозить с собой Аллу? Если же преступники явились за Аллой, почему взяли кольцо? И только кольцо, хотя квартира наворочана сверх меры. Неужели мы вчера «хвост» не заметили? И они следили уже тогда, когда было неизвестно, придёте ли вы на встречу? Причём следили за моей, а не за вашей машиной! Так быстро просекли, что я работаю на вас? Чёрт, ничего не понимаю…

Оксана говорила сама с собой, запустив в растрёпанные волосы пальцы, унизанные серебряными колечками.

– Дура я, чего-то не учла! Но такое бывает с каждым, и надо работать. Обязательно распутать это дело, и Аллу вернуть… Вы только не думайте, что ей сделают плохо. Не сделают, потому что в таком случае не получат выкупа. Если они просто хотят денег, то не полезут на рожон…

Оксана хотела, чтобы Саша хоть что-то ей ответила. Но та сидела, прямая и окаменевшая, в директорском кресле.

– Вам ничего делать не нужно, я всё беру на себя! И буду всё время держать вас в курсе. А если поселюсь у вас в Кузьминках? Дочку отвезу в Люберцы и немедленно вернусь к вам. Я ни на шаг не отступлю, слышите? Саша, возьмите себя в руки, ведь так не поможешь горю… Надо соображать, что дальше делать!

– Наверное, узнали.

Саша медленно поднялась с кресла, прошла несколько шагов, и Оксана крепко держала её под руку. Взлохмаченные волосы, неуместный здесь дорогой жакет, треснувшая по шву юбка… Неужели это та огонь-молдаванка, которая только что порхала по кабинету, собирая посуду на поднос? Та мадонна, что вчера нежно обнимала дочку в машине? Это не она. Это совсем другая женщина, старая и безумная. Оксана нахмурилась, чтобы отогнать наваждение.

– Кого узнали? Кто узнал? – Оксана хваталось за каждое слово.

– В метро… – прохрипела Саша и вдруг, согнувшись, коротко, но дико вскрикнула.

По худощавому стройному её телу прошла сильнейшая судорога. И Оксана, остолбенев от страшной догадки, увидела, как из-под юбки, по ногам, на лакированный пол и ковровую дорожку, быстро течёт ярко-алая кровь.

– Сашенька, лапочка, я сейчас «скорую»!.. Но нельзя же было молчать, я должна сообщить… Ой, да что же это?..

Оксана потащила Сашу опять к креслу, усадила. Повернула кресло так, чтобы Саша упиралась доком о стол и не сползала на пол. Стараясь не смотреть на растекающуюся кровавую лужу, Оксана сорвала с городского аппарата трубку, набрала «ноль-три». Но не сразу услышала голос диспетчера, потому что Саша рыдала, перекатывая голову по испачканному в крови столу ни в чём не повинного директора.

– Траян… Сынок… Не уходи! Хоть ты не уходи! Не бросай маму… Не покидай! Траян, мальчик мой… Милый, останься со мной!

– Сильное кровотечение у женщины! – вопила в трубку Оксана, не думая о том, что её могут услышать даже из коридора. – У неё беременность четыре месяца, выкидыш может быть! Возраст? Тридцать пять лет. Пожалуйста, приезжайте скорее, она в жутком состоянии…

Оксана сама не могла потом вспомнить, что говорила, что кричала. Но когда обернулась, положив трубку, и увидела обмякшую в кресле Сашу, поняла – конец. Её второму ребёнку не суждено жить. Перемещайся медики даже со скоростью света, они не успели бы помочь Саше – всё произошло слишком быстро.

Хозяином «Фольксвагена-Пассата» оказался постовой милиционер метрополитена Генрих Смулаковский, в свободное время подрабатывающий охранником банка. Того самого, о безопасности которого заботился Виктор Старосвецкий. Сам он так и не возник в поле зрения, и где находился в данный момент, Оксана не знала.