Две группы игроков, вооруженные деревянными клюшками, доходят до пределов физических возможностей человека ради того, чтобы загнать маленький кожаный мячик в ворота другой команды. Просмотрев запись финала Чемпионата Ирландии, японский писатель Юкио Мисима сказал, что игроки «обладают духом самураев» – настолько те были искусны в обращении с хоккейной клюшкой.

Про Дьяволо Конроя уж точно можно было сказать, что он обладает духом самурая – в юности будущий инспектор был восходящей звездой спорта, пока вдребезги не разнес себе колено, упав после столкновения с девяностокилограммовым защитником из Галуэя с высоты полутора метров. В те времена Конрой всегда бывал счастлив, когда ему предоставлялась возможность погонять мячик клюшкой, так что и в этот раз он подумал, что, раз у него есть такой шанс, почему бы не напечатать себе что-нибудь, чтобы занять руки. Так что он впервые в мире напечатал клюшку и шлиотар – так назывался этот маленький мячик. Клюшку Дьяволо нашел под разбитым вдребезги монитором, а вот мячика нигде не было видно.

Конрой взял в руки клюшку и сразу же почувствовал себя гораздо увереннее. «Выглядит довольно неплохо, – подумал он. – Как пели U2: “Даже лучше, чем настоящая”».

И Конрой только успел взмахнуть этой клюшкой, как Фрэдди Левек – или, как внутренне описал его Конрой, «дюжий мужик, который хочет меня убить», – свалился сверху, проломив потолок, весь обвешанный оружием, словно персонаж компьютерной игры Call of Duty. Возможно, его оружие действовало, возможно, нет – Конрой не собирался полагаться на авось.

– Оставайся на месте, дружище, – приказал он. – Ты арестован по нескольким десяткам обвинений.

Левек снял шлем и потряс головой, чтобы немного разогнать звездочки, которые застилали ему взгляд, а затем вдруг исполнил обратное сальто из позиции лежа. Раньше Конрой считал, что это невозможно, но сегодня на его глазах происходило множество невозможных вещей.

– Ты хочешь аг’естовать Фг’эдди Левека с помощью палки? – ухмыльнулся француз, становясь похожим на волка, заметившего кусок свежего мяса, оставленный без присмотра.

Конрой понимал, что ничего хорошего эта ухмылка ему не сулит.

– Это не просто палка, – ответил он. – Это палка для игры в ирландский хоккей на траве.

– Что ж, это меняет дело... – прокомментировал Левек, потянувшись к набедренной кобуре.

Конрой двигался довольно быстро для человека с больным коленом. Стукнув Левека клюшкой по костяшкам пальцев, он предупредил:

– Не стоит, здоровяк, а то я тебя так отколочу, что мало не покажется!

Левек уронил оружие и отскочил назад, посасывая ушибленную руку:

– Что пг’оисходит? Мы же не на школьном двог’е!

Конрой подумал: «А что бы ответил Старк?» А затем произнес:

– Да, мы не на школьном дворе – мы на моем дворе, и будем играть по моим правилам!

Левек нахмурился:

– Какие еще пг’авила? Тут вообще нет никакого двог’а! Ты сошел с ума!

Он достал пистолет, и Конрой ударил клюшкой по руке наемника, так что оружие отлетело прочь.

Левек перестал тратить время на разговоры и взмыл в воздух, каким-то образом исхитрившись ударить инспектора коленями в грудь и заставив его попятиться. Сам Левек в это время ухитрялся удерживать равновесие на груди у Конроя, одновременно нанося ему удары по голове и плечам.

Пятясь, претерпевая избиение и изнывая от боли, Конрой осознал, что его оппонент владеет серьезными боевыми навыками. «Придется изрядно попотеть, чтобы выйти живым из этой передряги», – подумал он.

Со своей стороны Левек был взбешен тем, что какой-то сумасшедший ирландец вывел из строя самое совершенное боевое судно в мире. Однако террорист был рад, что этот сумасшедший ирландец выжил – теперь он может убить его своими руками.

Левек заметил висящую трубу и схватился за нее. Он пробежался вверх по телу Конроя, закончив трюк мощным ударом обоими каблуками в лоб незадачливого инспектора. Полицейский упал на колени, а затем проехался по полу и с размаха врезался в гору какой-то электроники. Почти потеряв сознание, он подумал: «Ну вот и всё. С этим парнем мне не справиться. Прощай, Шив».

Однако имя жены зажгло в сердце Конроя огонь решимости.

«Нет. Шив хочет иметь семью, и я не лишу ее этого».

Конрой по-прежнему сжимал в руке клюшку, но на таком расстоянии она была бесполезна, а его противник потянулся за ружьем, крепившимся на спине. «Только дураки приходят на перестрелку с ножами».

«Должно же что-то быть», – в отчаянии подумал Конрой.

И что-то действительно было. Прямо у него под ногами. Шлиотар – мячик для хоккея на траве. Это была судьба.

– За матерей, сирот и вдов, – произнес Конрой; кровь капала с его разбитых губ. – Вперед, сметая наглецов.

– Опять бг’ед какой-то, – сказал Фрэдди Левек. – Мне это надоело, mon amie.

И только Левек дотянулся до приклада ружья, Дьяволо Конрой провел комбинацию движений, которую он столько раз исполнял за свою хоккейную карьеру, что ее даже назвали в его честь.

Когда игрок нарушает правила, противоположная команда получает право на свободный удар. Наибольшим расстоянием, с которого можно попасть в цель, считается примерно сто тридцать метров. Юный спортсмен Дьяволо Конрой придумал новое движение из позиции на коленях, которое добавляло энергии к размаху и увеличивало дальность броска. Его тренер прозвал этот удар «Диаволо Сшешл», и одно время он был довольно популярен в молодежной лиге. Именно к этому действию приготовилось сейчас тело Конроя, встретившего наиболее опасного противника в своей карьере.

В магазинном ружье Левека было восемь патронов. А у Конроя был только один мяч. Единственный шанс.

На ходу Левек разговаривал – это была его вредная привычка, и Мандарин не раз предупреждал подручного, что она не доведет его до добра.

– Mon dieu c’est terrible24. Ну что за день. Сначала этот Железный Человек, а тепег’ь этот лепг'екон-полицейский. С меня хватит. C'est fini25.

Болтая так, Левек достал ружье из магнитной кобуры и сделал пробный выстрел. На таком расстоянии этому ирландцу начисто снесет голову, и, возможно, тогда настроение Фрэдди слегка улучшится.

«Я еще успею пг’икончить министров, – сообразил он. – Вг’емени достаточно».

Левек нацелил ружье на врага, который, судя по всему, предпринимал какие-то судорожные попытки спастись.

«Но какая г’азница? Это все г’авно невозможно».

Конрой тем временем наклонился грудью вперед каким-то обезьяньим движением, словно его повело. Он резко опустил голову, смещая центр тяжести, и отвел ударную руку назад до предела, пока сухожилия не застонали от напряжения.

«Стареешь, Дьяволо, – сказал Конрой сам себе. – Становишься негибким».